На борту “Миссионера”, довольные подобным развитием событий, Франсуа и Пьер продолжали
выкрикивать приказы своим людям, не прекращавшим обстрел.
— Еще несколько залпов, и мы сможем взять Порт-Ройал, как конфетку…
Бульян глянул в подзорную трубу и скривился.
— Вот дерьмо! — взревел он. — Дело, кажется, осложнилось, дружище. Посмотри туда. — Пьер
выхватил подзорную трубу из рук товарища и посмотрел в указанном направлении.
— Да, дело дрянь! — подтвердил он. — Какого дьявола он забыл нас предупредить, что здесь стоят на
рейде “Каноник” и “Тамаринд”?
“Каноник” был мощным, хорошо оснащенным испанским галеоном. Когда-то он был захвачен, а
потом его перестроили, и теперь это был маневренный, хорошо вооруженный военный корабль с высокими палубными орудийными надстройками на носу и корме. Словом, это был настоящий монстр сорока двух метров в длину. “Тамаринд” был не менее сильным кораблем, созданным в Англии специально для морских сражений. Оба корабля подчинялись английской короне. Осведомитель уверял Бульяна, что в последнее время их видели чаще на юге. Этот недочет мог очень дорого обойтись Бульяну, потому что корабли под командой капитанов Лионеля Ромманса и Ричарда Коннелли стоявшие на рейде вблизи порта, могли дать им отпор.
— С ними двумя нам не справиться! — проорал Франсуа, стараясь перекричать адский грохот своих
пушек. — Этот чертов Ромманс опасен, не говоря уж о Коннелли! Если они сумеют защищать порт достаточно долго, чтобы гарнизон успел перегруппироваться, нам хана!
Пьер разразился проклятьями. “Каноник” открыл стрельбу, и ядра, упавшие в море, окатили
палубу “Миссионера” соленой водой. “Тамаринд” не отстал от приятеля — его пушки громыхнули почти в унисон с орудиями “Миссионера”. Франсуа снова прильнул глазом к подзорной трубе: артиллерия, защищавшая Порт-Ройал, успела подготовиться к обороне.
Снаряд угодил прямиком в корабль, которым командовал Депардье, и Леду снова заорал благим
матом, разразившись бранью.
— Огонь, мать вашу! — завопил он во всю силу своих легких. — Огонь, будь прокляты эти английские
скоты!
Французы поспешно перезарядили пушки и дали залп, но поддержка флота уже была не такой.
Несмотря на то, что в их распоряжении было четыре корабля, они понимали, что не смогут противостоять двум английским судам и огню портовой крепостной артиллерии. Бриг Депардье развернулся и вышел в открытое море.
Бульян приказал своим людям потушить пламя на загоревшейся корме. Хотя урон и казался
небольшим, они находились ближе всех к английским кораблям, а потому были самыми уязвимыми, тем более что кое-какие повреждения уже имелись.
— Лево руля! — гаркнул Бульян рулевому. — Лево руля! Уходим!
Пьер Леду в ярости стиснул зубы. Он ненавидел англичан, и ему горько было прекращать набег, но
мериться силами с этими кораблями и дальше, было чистой воды безумием, а первейшим правилом было — не рисковать жизнями экипажа понапрасну. Они оказались в ловушке между двух огней, и единственным выходом было — вырваться оттуда.
Когда “Миссионер” развернулся и поплыл в море, удаляясь от порта, остальные три фрегата
последовали его примеру.
Мигель очнулся посреди хаоса — разрушенные здания вокруг и языки пламени, лижущие мешки с
кофе на складах порта, горевших как сухие поленья. Смертельно напуганные люди в панике разбегались кто куда. Все были слишком заняты, чтобы обратить внимание на перевернутую повозку и оглушенного мужчину.
Мигель, как мог, отполз подальше и укрылся за стеной. У него болела голова, от жгучего дыма
саднило горло, но это мало волновало его. Он поджал под себя ноги и попытался протащить под ними связанные за спиной руки. Ему это удалось, хотя кисти рук нестерпимо болели от стягивавшей их веревки. Ни один из его стражей не пошевелился. Мигель дал себе время, чтобы успокоить биение сердца и осознать свое нынешнее положение. Он не слышал ни голоса, ни тревожные сигналы, ни даже беспрерывный грохот пушек налетчиков и защитников Порт-Ройала. В его мозгу была только одна неотступная мысль — бежать, а поскольку судьба сдала ему неплохие карты, он, пожалуй, сыграет по-крупному. Или пан, или пропал — слишком высока ставка.
Мигель встал и двинулся к повозке. Он знал, что надсмотрщики, даже имея при себе оружие, всегда носили нож, и теперь старательно искал какой-нибудь из них. Он зажал рукоять ножа между двумя досками и несколькими движениями разрезал стягивавшие его веревки. Освободившись от пут, Мигель потер затекшие кисти, чтобы уменьшить колющую боль и восстановить нормальное кровообращение, и внимательно осмотрел все вокруг.
Порт-Ройал представлял собой сцену из дантова ада. Но в море разыгрывалось нечто другое. Четыре корабля под пиратскими флагами беспрерывно атаковали город, в котором царили всеобщая паника и полная неразбериха. Тем не менее, два судна с английскими стягами перекрыли вход в порт и обстреливали неприятеля, отражая натиск.
На какую-то долю секунды Мигель подумал, что самым лучшим было бы убежать подальше от города, и спрятаться где-нибудь в глубинке, но только на долю секунды, а потом он прищурил глаза и стал внимательно наблюдать за одним из пиратских фрегатов, который с трудом отражал контратаку английского галеона.
Он не мог окончательно остаться на Ямайке. Рано или поздно Колберт нашел бы его, а он уже с лихвой отведал кнута и не хотел подвергаться новым мучениям. Мигель побежал к причалу. Он двигался зигзагами, чтобы не напороться на острые обломки камней и черепицы, выдранные из стен и крыш пиратскими ядрами, и смешанные с горящими, как факел, кусками балок. Подбежав к пристани, Мигель прикинул расстояние до фрегата и бросился в воду. Только добравшись до корабля, у него появлялась хотя бы призрачная возможность выбраться из этого ада. Мигель был все еще слаб, а потому не загадывал, что с ним будет, доплывет ли он до корабля, или утонет, а, быть может, его вообще вздернут на грот-мачте пиратского судна.
Он тысячу раз предпочел бы смерть, лишь бы не попасть снова в руки проклятых Колбертов. Лишь об одном жалел Мигель — он не смог выполнить свое обещание и отомстить.
Мигель быстро плыл, превозмогая резкую боль во всем своем измученном теле. Ему приходилось вкладывать все чувства и последние оставшиеся силы в этот безумный поступок. У него застыла в жилах кровь, когда он увидел, что пиратский фрегат развернулся, избегая сражения с английским галеоном, но упрямый испанец лишь удвоил свои усилия.
Мигелю удалось ухватиться за один из канатов, свисавших сбоку, и отгородиться от окружающей его действительности, где всё, казалось, взрывалось и трещало в огне, где грохотали пушки, и выстрелы отдавались в его ушах таким громом, что он боялся, как бы не лопнули перепонки. Полностью изнуренный, Мигель изо всех сил вцепился в веревку и, как мог, обвязал себя ею вокруг пояса. Фрегат набрал скорость, но ядра, выпущенные из крепостных пушек, едва не достигли цели. Фрегат содрогнулся и закачался от ужасной встряски, и Мигель судорожно раскачивался вместе с ним.
