Офелия натянуто улыбнулась, не зная, что следует на это ответить, и в столовой повисла тишина. Офелия стала ковырять вилкой в овощном гарнире, не испытывая ни малейшего желания отведать какого-нибудь изысканного мясного блюда, приготовленного опытным поваром маркиза. Аппетит у нее вдруг совершенно пропал, равно как и желание соблюдать правила приличия, предписывающие расхваливать все яства и хотя бы делать вид, что ты их с удовольствием ешь.
Когда терпение Офелии было готово лопнуть, леди Гиллингэм наконец встала из-за стола и, выразительно взглянув на сестер, произнесла обращаясь к супругу:
– А теперь, милый, мы с юными леди перейдем в гостиную, оставив тебя здесь одного с бокалом портвейна и сигарой.
Офелия и Корделия прошли в гостиную, находившуюся на втором этаже дома, просторную и великолепно обставленную, с паркетным полом, устланным ворсистым восточным ковром. Опустившись на диванчик, Марианна указала девушкам на стоявшие рядом кресла и, когда они сели, спросила:
– А теперь расскажите мне откровенно, что происходит.
Переглянувшись, сестры молча уставились на нее.
Не могли же они сказать этой рафинированной светской даме, что маркиз фактически похитил их! Тем более что он выполнял волю их отца. Нет, определенно жаловаться было бессмысленно. Сестры снова обменялись многозначительными взглядами. Это не укрылось от внимания проницательной маркизы.
– Так дело не пойдет! – заявила она. – Вы ведете безмолвный диалог подобно двум арабским джиннам, выпущенным из бутылей. Но я тоже хочу участвовать в вашей молчаливой беседе.
Обескураженные ее словами, близнецы снова переглянулись.
– Мы не хотели покидать дом викария, – воскликнула Корделия. – Там нам было спокойно и уютно.
– Со стороны святого отца было очень благородно приютить вас у себя, – сказала маркиза. – Но в этом не возникло бы необходимости, если бы вы предварительно выяснили, где находится Гейбриел, в Лондоне либо в отъезде.
В этом она была, безусловно, права. Выдержав паузу, маркиза продолжала:
– Но вы, разумеется, не станете злоупотреблять его гостеприимством и продолжать обременять его своим присутствием. Ведь теперь вы можете погостить у родственников! Здесь вам будет не менее комфортно и спокойно.
Она так мило улыбнулась, что Офелия почти уверовала в то, что они с сестрой – настоящий подарок для них с мужем. А их с сестрой грубоватые провинциальные манеры и непокорный норов – забавные пустяки, неспособные отравить хозяевам их праздник.
– Я не уверена, что викарий тяготился нашим проживанием в его доме, – сказала Офелия, не решившись заметить, что их родство с маркизом весьма сомнительно.
– За ужином мой супруг сказал, что вас нужно как можно скорее отправить обратно в Йоркшир, чтобы успокоить вашего больного отца, – промолвила маркиза. – Но я с ним не согласна. По-моему, в этом нет особой необходимости.
– Вы так считаете? – разом спросили двойняшки, не ожидавшие, что найдется человек, способный перечить лорду Гиллингэму.
– Вы проделали такой большой путь, – продолжала маркиза, – наверняка ваш отец не станет возражать против того, чтобы его любимые дочери познакомились с лондонским высшим светом. Естественно, под надлежащим присмотром. – Марианна улыбнулась и стала обмахиваться шелковым веером. – Мы напишем ему письмо с просьбой позволить вам остаться у нас еще на некоторое время. Скажем, на месяц или два. Сезон заканчивается, но можно посещать театр, совершать прогулки по парку, даже иногда бывать на званых ужинах и балах. Ну разве это не увлекательно?
Стоило только ей упомянуть театр, как Офелия побледнела и вскочила с кресла. Корделия же выпалила:
– Нет, это невозможно! Мы не осмелимся выйти в свет. Мы к этому не готовы. К тому же у нас нет достойных нарядов…
– Это пустяки! – махнула на нее веером маркиза. – После продолжительного отсутствия в Англии мне необходимо обновить свой гардероб. За границей сейчас абсолютно другая мода. И я с превеликим удовольствием пройдусь по модным салонам вместе с вами, дорогие мои! Мне доставит огромную радость увидеть вас в роскошных нарядах. К тому же из путешествия по Европе я привезла множество подарков для своих бесчисленных родственников, сестер, племянников и племянниц. Для вас найдутся и роскошные шали, и шикарные отрезы шелка. Предлагаю вам вместе со мной разобрать мои дорожные сундуки и чемоданы. Это будет забавно.
– Вы чрезвычайно добры, – промямлила Корделия.
Офелия ограничилась вежливым кивком, хотя при иных обстоятельствах радости ее не было бы предела.
– Неужели вас не радует возможность обзавестись новыми туалетами и отправиться в них на светский бал? – спросила маркиза. – Так в чем же дело? Уж не влюблены ли вы?
– Нет, никаких любовных интрижек мы не заводили, – сказала Офелия, не желая, чтобы эта мысль укоренилась в голове их проницательной собеседницы. И как только ей удается видеть их с сестрой насквозь! – Дело в том, что я приехала в Лондон, чтобы осуществить здесь свою заветную мечту – стать актрисой. Но теперь меня лишили ее, поэтому мне совершенно не до веселья. Мне известно, что девушке из благородной семьи не подобает играть на сцене. Но я грезила театральной карьерой с детства и была так близка к воплощению своих грез в реальность! Меня приняли в труппу актеров, спектакль должен состояться уже через несколько дней. И если я не появлюсь на репетиции, то меня заменят другой актрисой. – Она замолчала и захлопала глазами, сдерживая слезы.
В гостиной воцарилась тишина. Корделия пододвинулась поближе к сестре и пожала ей руку. Внезапно Марианна вкрадчиво произнесла:
– Я разделяю ваше отчаяние, дорогая, потому что знаю, что такое неосуществленное заветное желание.
– Что вы имеете в виду? – спросила Офелия, не ожидавшая услышать ничего подобного от маркизы.
– Я всегда грезила путешествиями, мечтала увидеть другие страны. Но прозябала в четырех стенах и страшно переживала в связи с этим. А потом я влюбилась в Джона, который выбрался из своего имения в Лондон только потому, что решил жениться.
– Он выбрал в жены вас?
– Все было совсем не просто, – с улыбкой ответила Марианна. – Так или иначе, я знаю, как горько порой бывает женщине, столкнувшейся с ограничениями и запретами, налагаемыми на нее законами высшего общества, Я слышала о леди, бросивших вызов этим неписаным правилам и ставших актрисами. Мать одного из членов кабинета министров играла на сцене. Но к этому ее вынудила нужда, она рано овдовела и бедствовала, а ей нужно было кормить своих детей. Вы же молодая и незамужняя леди.
– Но я намеревалась выступить на сцене в полумаске и под вымышленным именем! – воскликнула Офелия, воодушевленная неожиданной поддержкой. – Я выбрала псевдоним Лили Делак. Не правда ли, он звучит очень мило.
