Эдон крепко взял Талу под руку и стал вместе с ней обходить ряды торговцев.
— Я недоумевал, куда вы подевались, миледи, — сказал эрл. Он намеревался направить разговор в интересующее его русло, поэтому спросил: — Вы так и не сказали мне, почему пожертвовали ожерелье. Это, что сейчас на вас, не такое изысканное. Мне показалось, что ваши ювелиры обижены на вас. В чем дело?
Бросая священный знак своего сана в озеро, принцесса не сознавала, что это значит для ее подданных. И только теперь поняла: они решили, что эрл лишил ее чести, взял силой, как его воины силой брали их земли.
Разговоры о браке вызывали досаду у ее вассалов. Принцессы Лима не выходили замуж, а нарушительницы запрета изгонялись из племени и уходили в леса, обреченные на одиночество. Некоторые из них становились могущественными колдуньями, их боялись и почитали. Такой была Морган ле Фей.
Очнувшись от печальных раздумий, Тала произнесла:
— Благодарю вас за ожерелье, милорд. Я распоряжусь, чтобы вам возместили затраты.
— Не обижайте меня, принцесса. Мне так нравится делать вам подарки. Посмотрим, что предлагают торговцы тканями. Вам необходимы наряды, подходящие для Варвика.
— Вы платите мне за услуги, оказанные прошлой ночью, милорд? Так обращаются только с наложницами!
Эдон замер на месте, и Тала почувствовала, как крепко его пальцы сжали ей руку. Он повернул ее лицом к себе.
— Что вы сказали?
То, что она сказала, не нуждалось в повторении, тем более громким голосом. Эдон прекрасно понял, что она имела в виду, и разозлился. Неужели ей не ясно, что она станет его женой? Муж имеет право дарить подарки своей жене.
Принцесса с трудом выдернула руку из цепкой хватки эрла и убежала прочь. Не препираться же с ним на людях! Она бежала сквозь толпу викингов и жителей Мерсии, а вслед ей несся крик Эдона. Она знала, что он побежит за ней. Спор между ними стал делом чести.
Она оскорбила свой народ, предавшись радостям плоти в постели Вулфа Варвикского.
Теперь она поняла, что совершила.
Принцесса стояла на вершине Варвикского холма, отчаянно выискивая место, где можно укрыться. Ей нужно было найти успокоение, а его несли в себе живительные воды Лима — бальзам для ее души. Неудивительно, что Владычица Озера отказалась внять ее неистовым мольбам. Она, должно быть, знала о греховных помыслах лимской принцессы.
В середине дня прибыли фигляры, и с их приходом вся работа в графстве, казалось, полностью прекратилась. Внутри частокола образовалась огромная толпа, неведомо откуда взявшаяся. Лорд Эдон пребывал в прескверном настроении и походил на своего патрона — волка: рыскал в толпе, словно хищный зверь, выслеживая убежавшую принцессу.
А Тала исчезла, будто в воздухе испарилась, на глазах у Рига. Не только Риг видел, как мерсианке удалось колдовство. Торульф и Мейнард тоже услышали крики Эдона, требующего задержать ее, и кинулись вместе с ним сквозь толпу. Они почти догнали принцессу у рощи на холмике. Она остановилась и, подняв вихрь пыли, швырнула им в глаза горсть песку. Все-таки она ведьма, подумал Риг. Песчинки жгли ему глаза, и он увидел лишь, как мелькнула ее юбка.
Эрл, размашисто шагая, пересек двор, направляясь к Ригу, который в ужасе протирал глаза. Эдон в чертовщину не верил. Тала наверняка где-то прячется!
— Принцесса не выходила из ворот! — рявкнул на Рига эрл. Он доверял страже, поставленной Мейнардом. Надежные люди, не склонные к винопитию. Раз они заявили, что лимская принцесса не выходила за ворота Варвика, значит, так оно и есть. — Окрестности тщательно обыскали?
— Да, — ответил Риг.
— Продолжайте искать, пока не найдете.
А вот как он с ней поступит, когда найдет, Эдон не знал. Он прошел в башню и поднялся на второй этаж. Заслышав его тяжелую поступь, дамы подхватили шитье и убежали с глаз долой в комнату Элойи.
Обезумевший от горя Эдон налил себе вина в кубок и осушил его стоя, утоляя одновременно гнев и жажду.
— Ну? — обратился он к слепому Тео и грохнул по столу пустым серебряным кубком.
— Она не хочет появляться, Вулф.
— Почему? — Эдон бросил на слепого сердитый взгляд.
— Кто-то обидел принцессу. Кажется, на нее не так посмотрели, но я не уверен. Ее положение — двусмысленное, и это ее волнует. Она появится к ночи.
Эдон тяжело вздохнул. Он хотел сию минуту держать ее в своих объятиях!
Он поклялся напиться до безобразия, и горе ей, если она появится. Эдон схватил персидский медный кувшин и наполнил до краев свой кубок.
— У ворот двое гостей. Они хотят вас видеть. — Тео внезапно обернулся, и его невидящие глаза уставились в пространство.
— Мне плевать на гостей! Во дворе не протолкнешься от народа, которого я не звал. — Эдон взял чашу и поднес ко рту, наблюдая за тем, как Тео вопросительно повернул голову. Так обычно делала Сарина, когда слышала то, чего не слышал Эдон.
— Мне встретить их вместо вас? — спросил Тео.
— Встреть. — Эдон опустился в кресло с кувшином в одной руке и кубком, полным вина, в другой. Тео тем временем, шаркая ногами и постукивая по мебели, легко и уверенно направился к лестнице. Он настолько освоился в Варвике, что обходился без сопровождения слуги.
Тала не нуждалась в оракуле, который сообщил бы ей о возвращении Эдона в башню. Она слышала каждое их с Тео слово. И не нужно было ясновидение грека, чтобы сказать, где она. Дамы знали, что она с трудом сдерживает рыдания в покоях Эдона.
Для нее было слишком унизительно плакать при всех, тем более что по натуре она плаксивостью не отличалась. Заслышав, как эрл вошел в залу, Тала быстро утерла слезы и тихонько высморкалась. Хватит плакать по утраченному целомудрию. Пора посмотреть правде в лицо. Да, она больше не священная принцесса Лима, боготворимая своим народом, а обычная женщина, имеющая право выбрать мужчину себе по сердцу.
Тала поднялась с кровати, расправила плечи и одернула складки платья. Оно очень красиво облегало фигуру и изящно ниспадало вниз. На плечах оно застегивалось двумя брошами, а вырез лифа был квадратный. Тала подняла голову и дотронулась до золотого ожерелья на шее. Затем вложила в рукав носовой платок и пошла в залу объясняться с Эдоном.
Эрл как раз поднес кубок ко рту. Выпив вино, он увидел Талу, стоящую около его кресла.
Кубок выпал из рук Эдона, а глаза засверкали, как у волка в лесу. Он вскочил на ноги.
— Клянусь Одином, ты — колдунья!
Тала сделала шаг назад, но железные руки обхватили ее за талию и рывком прижали к себе. Эдон с силой впился ей в губы — и вложил в поцелуй такое неистовое желание, что она едва удержалась на ногах.
