– Нет, расскажи нам, – торопливо проговорил Даг, от души благодаря всех богов за то, что ярл не хочет больше упоминать о Фионе.
– Все это пошло с нескольких набегов, – неторопливо начал Кнорри. – Ничего серьезного – украли сколько-то там овец, изнасиловали девчонку-рабыню и бросили ее умирать. Но вот неделю назад кто-то сжег поместье Торвальдсов.
– Были жертвы? – поинтересовался Даг.
Кнорри кивнул.
– Да, жена Торвальдса и его младший сын; остальные успели забраться на чердак, потом пробили потолок над хлевом и так спаслись.
– Но кто мог решиться на подобное?
Сигурд пожал плечами.
– Между Торвальдсами и ярлом Агирссоном уже довольно давно идет кровавая свара. Правда, какое-то время всем казалось, что вражда затихнет, но память живет долго.
– Теперь уже не хватит никакой земли, чтобы загладить обиды, – угрюмо сказал Кнорри. – Это только повод для оправдания убийств.
– Семья Торвальдс собирается вынести это дело на тинг?[8]
Кнорри досадливо фыркнул:
– Надо бы поступить так: пусть совет определит штраф за убийство и настоит на том, чтобы Агирссоны заплатили его. Но вряд ли это произойдет. Торвальдс поклялся отомстить кровью за кровь. Если он сделает это, то запылает половина норвежских фьордов, потому что одно убийство влечет за собой другое.
Даг вздохнул. Когда-то разговоры о набегах воодушевляли его, но теперь он был по горло сыт кровопролитием и мечтал провести тихую скучную зиму, уютно сидя у огня с рогом пива в руке.
– Что это? Мой младший брат не вскакивает при возможности отомстить за своих товарищей по оружию?
При этих словах Даг вскинул голову, а Сигурд, расхохотавшись, продолжил.
– Торвальдсы приходятся нам родней, пусть и дальней; никто не сочтет странным, если мы пустимся в набег вместе с ними.
– Мне не по вкусу мысль, что я могу проснуться от того, что над моей головой горит крыша, – буркнул Даг. – А у тебя, Сигурд, есть дети, о которых тебе не следует забывать. Дети первыми гибнут в таких передрягах, когда все сходят с ума от запаха крови.
– Неужели ты утратил свой воинственный дух, братец? – воскликнул Сигурд. – Я начинаю подозревать, что эта маленькая ирландка просто-таки околдовала тебя.
– Довольно! – Вскочив на ноги, Даг опустил руку на пояс, готовясь обнажить оружие, но все же невероятным усилием воли пересилил себя и, глубоко вздохнув, снова опустился на скамью. Это было так похоже на Сигурда: найти у человека чувствительную точку и уколоть. Ну уж нет, больше он не попадется на приманку брата!
Кнорри поднял взгляд своих выцветших глаз на братьев.
– Вы, ребята, всегда понимали друг друга, словно появились на этот свет, держась за руки. – Он тяжело вздохнул. – И теперь тоже не должны позволить женщине встать между вами. Красавицы приходят и уходят, а настоящий викинг может рассчитывать только на помощь товарища по оружию.
Даг кивнул. Хотя стычка с братом вывела его из себя, ссориться с ним он не собирался. Лучше уж отправиться спать, пока его снова кто-нибудь не разозлил.
Выйдя из-за стола, викинг быстро направился в свой спальный закуток, но тут же остановился. Ирландка – из-за нее он не может спать там. Надо найти какое-нибудь местечко в хлеву: охапка сена будет все же мягче, чем жесткий палубный настил «Девы бури».
Покинув шумный зал, Даг остановился. В летнее время на дальнем севере небо никогда не бывает совершенно темным; поэтому ночью звезды проглядывают на нем как туманные пятнышки. Он вздохнул полной грудью, стараясь утешиться тем, что наконец-таки вернулся домой.
Но неужели ирландка и в самом деле так изменила его? Он взглянул на правую руку: все еще немного побаливает, но рана полностью зажила. Теперь уже недолго ждать окончательного выздоровления.
– Клянусь молотом Тора, до чего же хорошо дома, – произнес рядом с ним знакомый голос.
Даг повернулся и увидел Рорига, младшего из дружинников, присягнувших Кнорри, – это он тогда на корабле предложил ирландке кусок рыбы. Даг лишь позже понял, что юноша сделал это без всякой задней мысли, и даже проникся чувством благодарности к нему.
– Прости меня за то, что случилось во время нашего возвращения, – сказал он Роригу. – Я рассердился на женщину, а не на тебя.
Рориг пожал плечами и протянул Дагу мех с вином.
– Ничего особенного. Если бы у меня была такая женщина, я, наверное, и сам вел бы себя как собака, охраняющая вкусную кость.
Даг поднес к губам мех и не спеша сделал глоток сладкой тягучей жидкости, выигрывая время для ответа. Не будет ли он выглядеть еще большим глупцом, если станет отрицать, что девушка для него что-то значит?
Рориг вздохнул.
– Я рад, что ты спас эту женщину. Тебе я, пожалуй, могу признаться: когда мы предавали все огню и мечу во время набега, я не переставал жалеть ирландцев.
Услышав свои собственные мысли из уст молодого воина, Даг почувствовал смущение. И все же ответ его прозвучал довольно жестко:
– Вряд ли это разумно – воин не может позволить себе испытывать чувство жалости к врагу. Любое твое колебание – лишний шанс быть убитым. Лежа на земле и истекая кровью, ты забудешь про всякое снисхождение, но будет уже поздно.
Рориг икнул и протянул руку к меху с вином.
– Я слышу мудрость в твоих словах, Даг, но не чувствую ее. В жизни должно быть что-то помимо бесконечных убийств. Я младший из шести сыновей моего отца и был обречен, покинув родной дом только с мечом в руке, отправиться на поиски могущественного ярла, которому бы смог принести клятву верности. Но теперь я понял, что мне не нравится идти дорогой воина.
– А какую бы жизнь ты предпочел?
– Возделывать свою собственную землю, разумеется. Если бы я мог выбирать, то стал бы земледельцем, а не солдатом.
– Землю тоже приходится защищать, – заметил Даг. – Земледелец всегда должен держать оружие наготове.
– Но это совсем не то, что жить убийством. Мне не по вкусу наши набеги; я бы хотел заниматься чем-то другим!
Последние слова Рориг почти выкрикнул, и звук этот тронул ответные струны в душе Дага. Он тоже был по горло сыт кровопролитием. Неужели такая уж доблесть – рубить мечом превосходящих их числом, но плохо вооруженных людей, избивать женщин и рабов? От всего этого у него остались только мерзкие воспоминания. Должна же быть где-то другая жизнь, в которой человек может уважать другого человека, не становясь при этом посмешищем для своих товарищей!
Фиона внезапно проснулась от того, что кто-то еще был с ней в комнате. Она слышала дыхание этого человека, чувствовала его легкие движения…
– Кто здесь? – Девушка быстро приподнялась и села на кровати.
