— Ну и пускай тогда сидит голодным, — проворчал Патрик, поднося ложку ко рту.
— Нет, — возразила Изобел, поднимаясь со стула. — Если он хочет, чтобы его кормила я, значит, так и будет. — Взяв миску из рук Лахлана, она потянула Патрика за рукав: — Ты ведь не собираешься пить то гадкое виски, что вы с Эндрю Кеннеди варили за сараем прошлой зимой?
— Нет. Не хочу неделю валяться в кровати как бревно.
Изобел лукаво ухмыльнулась, совсем как Тамас.
— Лахлан, принеси-ка мне виски.
— Ты ведь не станешь поить Макгрегора этой бурдой, Бел? — обеспокоенно спросил Камерон.
— Нет, Кам, я накормлю его этим пойлом.
Патрик скорчил гримасу, но не возразил. Джон спросил, нельзя ли ему посмотреть, как горец будет есть, но Изобел не позволила. Взяв миску Тристана, она отложила в котел немного рагу, чтобы освободить место для виски. Когда вернулся Лахлан, она взяла у него бутыль, выдернула зубами пробку и вылила щедрую порцию зловонной жидкости в мясо.
— Он откажется есть после первой же ложки, сестра, — рассмеялся Патрик, когда Изобел направилась к лестнице.
— Ну уж нет, — прошептала она себе под нос. — Я заставлю его съесть все, до последней капли.
Войдя в комнату, Изобел опустила глаза, не глядя на Тристана. Она решила, что так будет лучше. Тамас, отмывавший окно, повернулся и окинул сестру хмурым взглядом. Такое страдальческое лицо могло бы принадлежать израненному в бою воину. Изобел не обратила внимания на немую мольбу в глазах Тамаса.
— Ваш брат Лахлан хвастался, что вы готовите лучше любой женщины в Шотландии.
Вкрадчивый голос Тристана обволакивал сердце Изобел словно растопленный солнцем мед.
— Он преувеличивал, — отозвалась Изобел, не позволяя звучному, хрипловатому голосу горца лишить ее решимости. — Мой эликсир смягчил боль?
Опустившись на стул возле кровати, она наконец удостоила Тристана взглядом.
Горец кивнул, пожирая Изобел желтоватыми волчьими глазами, пока та перемешивала рагу. Рука ее слегка дрожала, и Изобел чертыхнулась про себя — ей не хотелось, чтобы Тристан видел, какое действие оказывают на нее его чары. Запястье горца было по-прежнему привязано к столбику кровати. Связанным он не представлял для нее никакой угрозы, и все же Изобел не покидало тягостное чувство, что Тристан — хищник, а она его добыча.
— Я не жду, что вы станете доверять нам, мистер Макгрегор, но хочу, чтобы вы знали: ни один из моих братьев не замышляет вас отравить.
Она зачерпнула ложкой немного рагу.
— Нет, они лишь пронзают меня стрелами и швыряют камнями мне в голову.
Тристан улыбнулся, встретив ее взгляд. Проклятие, он даже не испытывал гнева… а может, просто слишком хорошо скрывал свои чувства.
— Мы не собирались вас убивать, — резко возразил Тамас из своего угла. — В противном случае вы были бы уже мертвы.
— Он говорит правду, — заверила горца Изобел. — Нам не терпится отправить вас домой живым и здоровым, чтобы избежать кровавой мести вашей родни. А теперь откройте, пожалуйста, рот.
Тристан с подозрением покосился на ложку и вопросительно взглянул на Изобел:
— Пахнет скверно, я думал…
Изобел проворно сунула ложку ему в рот. Тристан в ужасе застыл, почувствовав омерзительный вкус варева. Он поискал глазами, куда бы выплюнуть рагу, и тут Изобел совершила то, что клялась себе не делать. Она улыбнулась:
— Вкусно? Я приготовила мясо своими руками, как и все, что мы едим. Конечно, я не претендую на звание лучшей кухарки в Шотландии, — она зачерпнула другую ложку, — но признаю, что горжусь своими блюдами. — Тристан с трудом проглотил мясо и вдавил голову в подушку при виде следующей ложки. — Всего пару дней назад Эндрю Кеннеди клялся, что счастливо прожил бы еще лет тридцать на моей стряпне.
Тристан открыл рот, безропотно принимая тошнотворное варево.
— Кто такой этот… — Дрожа всем телом, он торопливо проглотил очередную ложку. — Эндрю Кеннеди?
— Друг Патрика. — Изобел скормила горцу третью ложку.
— А кем он приходится вам?
— Поклонником… моей стряпни, — ослепительно улыбаясь, объяснила Изобел.
Тристан безвольно распластался на кровати. Похоже, зелье подействовало. Изобел вспомнила, как быстро захмелел Тристан в Англии после всего двух кубков лучшего королевского вина, и едва сдержала нервный смешок. Подмешанное в рагу виски обладало убойной силой. Несколько дней Тристану предстоит мучиться адским похмельем, зато она докажет братьям, что не испытывает нежных чувств к своему заклятому врагу.
— Знаете, — тихо произнес Тристан, ласково глядя ей в глаза, — с каждым днем вы кажетесь мне все прекраснее.
Изобел едва не выронила из рук ложку с рагу. Горец говорил так нежно и проникновенно, словно вся его жизнь зависела от того, поверит ли она его словам. Изобел покосилась на Тамаса, пожалев, что заставила его очистить окно от меда.
Скормив улыбающемуся Тристану еще одну ложку, она наклонилась к нему поближе:
— Вы не должны вести подобные разговоры при моих братьях.
— От вас так изумительно пахнет.
Тристан медленно прожевал мясо и даже слизнул с губ каплю соуса.
При виде его языка Изобел едва удержалась, чтобы не вскочить со стула и не выбежать вон из комнаты.
— Это запах свежести и чистоты… так пахнет роса на траве.
Какие чудесные слова! Еще немного рагу, и Изобел не придется слушать их по крайней мере несколько дней.
— Ваш аромат тревожит меня, пробуждая забытые воспоминания об Эдеме. Я не в силах не думать о вас.
Изобел тяжело сглотнула, ложка зависла в воздухе. Не в силах не думать? Нет, он лжет, пытается ее соблазнить.
— Что он там бормочет? — Тамас отвернулся от окна и шагнул к кровати.
Изобел поспешно прижала палец к губам Тристана.
— Замолчите, Макгрегор! — задыхаясь, прошептала она. — Я не хочу, чтобы мои братья думали, будто между нами что-то…
Тристан поцеловал ее палец.
Изобел вскрикнула и отпрянула.
Тамас бросился к ней:
— Что случилось? Что он сделал?
— Ничего. — Изобел старалась говорить спокойно, но неожиданный дерзкий поцелуй привел ее в смятение. — Вот. — Она сунула миску в руки Тамасу и встала. — Покорми его сам. Я… я не могу больше его видеть.
Изобел никогда раньше не лгала братьям. Выскочив из комнаты, она почувствовала себя ужасно виноватой. Сердце ее отчаянно колотилось, грозя выскочить из груди. Он снова ее поцеловал! Негодяй! Этот храбрый, бесшабашный, неотразимый, очаровательный — даже под действием смертоносного виски — мерзавец вновь поцеловал ее!
Тамас задумчиво оглядел захмелевшего пленника, поднес к лицу миску с рагу, принюхался и с отвращением поморщился. Неудавшееся виски Патрика. Все Фергюссоны хорошо помнили разносившийся по дому омерзительный запах, словно в дверь ворвалось полчище разъяренных скунсов.
