Тристан заметил, что Камерон передал брату меч.
— С радостью поясню вам, Фергюссон. — Макгрегор обернул плед вокруг талии и встал, цепляясь за столбик кровати. — Я совершил глупость, приехав сюда. Нелепо было думать, что я могу что-то изменить. Я возвращаюсь домой.
— Нет, это невозможно! — Изобел шагнула в комнату. Патрик остановил ее жестом. — Вы не можете уехать, пока раны не зажили. Если вас увидит отец, то явится сюда и перебьет нас.
«Проклятие! Сколько можно слушать, какой ужасный человек мой отец?» Тристан был сыт этим по горло.
— Вы называете мою родню варварами, мисс Фергюссон, но это вы стреляли в меня из лука, и не один раз, а дважды. Меня сбили с ног камнем и огрели по голове бог знает чем еще, а потом отравили, и в довершение маленький головорез, по сравнению с которым мой отец просто дитя, напустил на меня целый рой шершней! Это вы не желаете покончить с прошлым и заключить мир.
— Это неправда, — возразил Патрик. — Мы давно покончили с прошлым. И уверяю, никто не пытался вас отравить.
— Он говорит о вареве, — проворчала Изобел, глядя на горца с презрением, как на величайшего болвана во всей Шотландии. — В вашем рагу был вовсе не яд, а всего лишь виски, Макгрегор.
Тристан застыл, потом растерянно моргнул:
— И вы хотите, чтобы я поверил, будто из-за виски я едва не отправился на тот свет?
— Патрик сам варил виски, но напиток оказался слишком крепким для продажи. Должно быть, он подействовал на вас сильнее, потому что вы нечасто выпиваете.
Тристан заметил тень улыбки в уголках ее рта. Ему захотелось задушить Изобел. Она отлично знала, какое действие окажет на него такое крепкое пойло. Он думал, что может доверять ей. Как же он ошибся! Увы, Изобел оказалась такой же злобной и мстительной, как ее братья. Но эта ведьма не знает, с кем связалась. Никто из них не знает.
— А теперь, мистер Макгрегор, — проговорила она тем же насмешливым тоном, — будьте любезны сесть, чтобы я могла заняться вашими ранами…
Тристан рассмеялся, закинув за плечо свободный конец пледа.
— Я ни за что не позволю вам прикоснуться ко мне снова, но можете оседлать мою лошадь и принести мне мою одежду.
Обнаружив, что пояс также отсутствует, он наклонился к кровати и потянулся за кожаным ремнем. Раненая нога подвернулась, и Макгрегор рухнул на пол, как срубленное дерево.
К ужасу остальных Фергюссонов, столпившихся в дверях, Джон тотчас бросился на помощь горцу.
— Джон, болван, вернись сейчас же! — замахнувшись мечом, крикнул Патрик, готовый обрушить удар на мнимого врага.
— Какого дьявола? — раздраженно рявкнул Тристан, распластавшийся на полу. — Опустите этот чертов меч. Я не собираюсь нападать на мальчишку.
Подоспевший Камерон подхватил горца под руку, помог ему подняться и сесть на кровать. Но стоило братьям усадить Тристана, как тот снова поднялся, опираясь на этот раз на плечо Джона.
— Я слишком долго провалялся в постели, — объяснил он, заметив тревогу в глазах Изобел. — Чтобы успокоить вас, я пережду еще несколько дней, прежде чем отправлюсь в обратный путь. Но чтобы вы не попытались снова привязать меня к кровати, я лучше побуду на ногах.
— А ваша голень…
— Голень прекрасно заживает. Скоро к ноге вернется прежняя подвижность. Если вы вернете мне меч, я мог бы ходить, Опираясь на него.
— Нет, — мгновенно отозвался Патрик. — Назад вы его не получите. Я не позволю вооруженному Макгрегору расхаживать по моему дому.
Тристан смерил Патрика хмурым взглядом:
— Ладно, тогда дайте мне палку для ходьбы. Даю слово, что не разобью никому голову.
— Джон, принеси ему палку, — распорядилась Изобел, а затем обратилась к Патрику: — Нам следует больше опасаться его языка.
Тристан с невозмутимой усмешкой встретил ее взгляд. Изобел сжала руки в кулаки и отвернулась.
— Я не желаю больше ухаживать за ним, — бросила она. Тристан с удовольствием отметил, что голос ее слегка дрожит. — Похоже, мистер Макгрегор сам в состоянии позаботиться о себе.
Изобел резко повернулась, хлестнув длинной косой Патрика по груди, и вышла из комнаты.
— Она всегда такая вспыльчивая? — поинтересовался Тристан у Камерона.
Не потрудившись ответить на вопрос горца, Камерон шагнул к двери и вышел вслед за сестрой. Тристан тяжело вздохнул, оставшись наедине с Патриком:
— Вашей семье нечего меня бояться. Даю вам слово. Я больше не сержусь.
— Хотелось бы вам верить, но поскольку я вас совсем не знаю, ваше слово мало для меня значит.
Почувствовав впервые за минувшую неделю, как силы постепенно возвращаются к нему, Тристан довольно усмехнулся:
— Значит, вам придется узнать меня поближе.
Патрик настороженно пригляделся к горцу. Он ничего не сказал, но, когда появился Джон с длинной палкой в руках, жестом велел следовать за ним.
— Фергюссон, — заговорил Тристан, выходя из комнаты, — что вы добавили в это пойло? Я был уверен, что умираю. Но теперь, когда действие бурды прошло… — Он подвигал раненым плечом и задумчиво улыбнулся: — Должен признать, я давно не испытывал такого прилива сил.
Патрик остановился на верхней ступени лестницы. Слова горца его не слишком обрадовали.
— Куда вы хотите отправиться сначала? У меня еще много работы.
— Значит, вы собираетесь меня сопровождать?
— Да. — В суровом взгляде Патрика читалась непреклонность. — Совершенно верно.
Губы Тристана насмешливо скривились.
— Ладно. Тогда идем в уборную.
По сравнению с величественными залами и мощными стенами Кэмлохлина дом Фергюссонов казался небольшим, но семеро его обитателей помещались здесь свободно. Тристан не ожидал, что скромное с виду жилище окажется таким просторным. Солнечные лучи вливались в комнату сквозь множество окон с прозрачными стеклами, освещая каждый уголок. Возможно, именно это создавало неповторимое ощущение тепла и уюта, так поразившее Тристана. А может быть, особую прелесть дому придавали нарядные скатерти на столах и горшки с цветами на подоконниках. Такие милые сердцу мелочи не увидишь в замке.
Патрик проводил горца на кухню, поскольку тот потребовал, чтобы ему показали, как готовится пища.
— Был ли то яд или виски, — заявил он брату Изобел, — я не желаю пройти через это испытание дважды. Я едва очнулся после смертельного сна.
Тристан не лгал, но и не говорил всей правды. На кухню его привел божественный аромат жареной дичи и свежеиспеченного хлеба.
Изобел подняла голову от стола с горкой измельченных трав и отвела со лба рыжий локон.
