Огненный крест - Диана Гэблдон

— Какая бессмысленная смерть, — прошептала я, глядя на пол.

Джейми осторожно опустил крышку гроба, как будто боялся нарушить покой того, кто в нем находился.

Иокаста все еще стояла снаружи, на тропинке. Она приобняла Федру, которая уже перестала стонать, однако кто из них за кого держался, было непонятно. По шуму Иокаста наверняка поняла, где мы находимся, но она по-прежнему немигающим взором смотрела на реку.

Я откашлялась и свободной рукой поплотнее натянула шаль.

— Так что будем делать? — спросила я у Джейми.

Он обернулся и снова заглянул в гробницу, а потом пожал плечами.

— Оставим лейтенанта Гектору, как и собирались. А вот доктор… — Джейми сделал медленный вдох и с тревогой посмотрел на лежавшие изящным веером тонкие кости, бледные и неподвижные в свете факела. Когда-то это была рука хирурга.

— Заберем его с собой в Ридж, — сказал Джейми. — Пусть покоится среди друзей.

Беспардонно проскользнув мимо двух женщин, Джейми отправился за лейтенантом Вульфом.

Фрейзер-Ридж

Май 1772 года

Ночной воздух полнился прохладой и свежестью. Кровожадные мухи и комары еще не появились, лишь мотыльки порой залетали в открытое окно и порхали у затухшего очага, точно клочки горящей бумаги.

Она легла сверху на него и не двигалась с места; стук сердца медленно и громко отдавался в ее ушах. Отсюда можно было выглянуть в окно: рваная темная линия деревьев в дальнем конце дворика, а за ними небо, освещенное звездами, такими близкими и яркими, как будто можно выйти прямо к ним и, переступая с одной звезды на другую, добраться до серпа растущей луны.

— Ты не злишься на меня? — Хотя сейчас его голос звучал спокойнее, прижимаясь ухом к груди, она уловила сбивчивые нотки, когда воздух, образуя слова, проходил через покрытое шрамами горло.

— Нет. Я не запрещала тебе его читать.

Он легко коснулся ее плеча, и от удовольствия она поджала пальцы на ногах. Наверное, ей следовало чувствовать себя уязвимой из-за того, что он узнал о всех ее сокровенных мыслях и снах, но она ему доверилась. Он ни за что не использовал бы их против нее.

Кроме того, описанные на бумаге, сны становились чем-то отдельным от нее самой. Как и рисунки: размышления по какому-то поводу, нечто, что она мельком увидела, осмыслила, почувствовала, но не то же самое, что разум и душа, которые она вложила в работу.

— Тогда давай по-честному. — Она уперлась подбородком в ложбинку у его плеча. От него шел приятный запах, терпкий, мускусный, с нотками удовлетворенного желания. — Расскажи мне какой-нибудь свой сон.

Он почти беззвучно рассмеялся.

— Всего один?

— Который имеет для тебя значение. Не какой-нибудь там мимолетный, или где за тобой гонится монстр, или ты приходишь в школу без одежды. Такие сны бывают у всех, но что снилось только тебе?

Одна ее рука лежала на его груди и нежно царапала темные кудрявые волоски. Другая рука была под подушкой — если легонько пошевелить пальцами, можно почувствовать гладкие очертания амулета. Она представляла, как увеличивается ее живот, становясь круглым и упругим. Внизу чувствовались легкие сжимающие спазмы, отголоски их занятий любовью. Может, в этот раз?

Лежа на подушке, он с задумчивым видом повернул голову. Длинные ресницы, черные, как контуры деревьев снаружи, почти касались щеки. Затем ресницы поднялись, открывая глаза болотно-зеленого цвета, нежные и яркие в приглушенном свете.

— Я могу быть романтичным, — прошептал он и провел пальцами по ее спине так, что по коже побежали мурашки. — Наверное, вот мой лучший сон: мы с тобой здесь, одни… только мы и наши дети. — Он слегка наклонил голову, глянув на тележку в углу, в которой крепко спал незаметный Джемми.

— Наверное, — повторила она и опустила голову, упершись лбом ему в плечо. — Но это мечта, а не настоящий сон. Ты знаешь, о чем я.

— Да, знаю.

Он замолчал, его рука, широкая и теплая, неподвижно лежала на ее пояснице.

— Иногда, — наконец прошептал он, — иногда мне снится, что я пою, а когда просыпаюсь, у меня болит горло.

Он не видел ее лица, не видел, что в уголках ее глаз появились слезы.

— И что ты поешь? — так же шепотом спросила она.

Зашуршала льняная наволочка — он покачал головой.

— Какую-то незнакомую песню. Но я точно пою ее для тебя.

* * *

С острого кончика пера капнули чернила. Продолжать ли?

Прочно укоренившаяся во мне склонность к научной скрупулезности боролась с предусмотрительностью. Было важно описать