Он стал массировать ее спину уверенными, плавными движениями. Дыхание Миа стало глубоким и ровным, можно было подумать, что она заснула, если бы с ее губ время от времени не срывались тихие вздохи наслаждения. Осмелев, Коул расстегнул ее бюстгальтер и раздвинул ткань, чтобы она не мешала его движениям. Миа ахнула, но не запротестовала. И Коул мысленно поблагодарил Паулу за убедительный предлог прикасаться к Миа.
Чуть позже Коул позволил себе еще одну вольность: скользнув пальцами по ребрам Миа, он погладил боковые стороны ее грудей. Миа задышала чаще, и тогда Коул пошел еще дальше: продвинул пальцы под чашечки бюстгальтера и нашел соски. Он стал ласкать их пальцами, отмечая, что Миа беспокойно задвигалась под ним, как будто изо всех сил боролась с желанием перекатиться на спину и предложить ему все. Коул мог бы делать массаж всю ночь, но музыка стала стихать.
– Молодцы, это было здорово, – объявила Паула и включила свет. – Наше время истекло, но вы можете продолжить занятие в своих бунгало.
Коул в последний раз провел ладонями по спине Миа.
– Слышала, что сказала Паула? Нам пора возвращаться в бунгало. – Он поцеловал се в шею, наслаждаясь трепетом, пробежавшим по ее телу. – Бедные мы, несчастные, учитель так много задал па дом!
Эмми и Роджер попрощались и ушли в свое бунгало. Миа не знала, радоваться этому или сожалеть. Слова Коула, что он хочет исследовать поглубже то, что между ними возникло, выбили ее из колеи, и ей хотелось побыть одной, чтобы собраться с мыслями. Но Коул не дал ей такой возможности. Всю дорогу до бунгало он обнимал ее за талию, постоянно напоминая о себе.
Миа испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ее раздражало, что Коул мешает ей сосредоточиться и успокоиться, и в то же время ей хотелось большего. Она подозревала, что Коул так и задумал. Но она собиралась отказать ему. Миа твердо решила, что, как только они войдут в бунгало, она вручит ему подушку и одеяло и отправит спать на диван. Но неожиданно для самой себя Миа вдруг остановилась на дорожке, повернулась к Коулу лицом и сказала:
– Только пока мы здесь.
– И тебе добрый вечер.
– Я серьезно!
– Я тебе верю. – Голос Коула звучал очень серьезно, лицо хранило строгое выражение, но чуть подрагивающий уголок губ выдавал, что он сдерживает смех. – Но о чем мы говорим?
– Мы можем… – Миа неопределенно махнула рукой. – Ну ты понимаешь.
Миа сглотнула, не переставая удивляться тому, как сильно хочет этою мужчину. Она обещала себе больше не иметь с ним ничего общего, но уже сейчас понимала, что не сдержит обещание. Никогда еще ни один мужчина не действовал на нее так, как Коул. Ей очень, очень хотелось хотя бы еще раз оказаться в его объятиях. Пусть ненадолго. Она жаждала прикосновений Коула почти так же, как мечтала о новой работе, и это ее очень пугало.
– Но только до тех пор, пока мы здесь, – решительно сказала Миа. – Как только задание будет выполнено, все закончится. Договорились?
– Договорились. Коль скоро я могу попытаться заставить тебя передумать… я согласен.
Миа замотала головой.
– Нет! Никакого давления, никаких уговоров.
– Нет, спасибо.
Коул зашагал к бунгало. Миа поспешила за ним, ничего не понимая.
– Что это значит?
Коул даже не оглянулся.
– Черт возьми, Коул, подожди!
Он остановился и повернулся к Миа.
– Ну?
– Что ты делаешь?
Он пожал плечами.
– Тебе нужна короткая интрижка, меня это не устраивает. Я хочу большего. Если ты не хочешь позволить мне хотя бы попытаться тебя переубедить, я выхожу из игры.
Миа закрыла глаза и потерла виски. И почему она раньше считала Коула несносным? То были цветочки. Вот сейчас он действительно невыносим.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты совершенно невозможный тип?
– Я слышу это каждый день.
Миа вздохнула. Ей бы следовало уйти, и она даже собиралась это сделать, но Коул поднял руку и погладил ее по щеке. Ночь была прохладной, и пальцы Коула, казалось, обожгли кожу Миа. Он погладил ее подбородок, положил руку на затылок и в следующее мгновение – Миа не поняла, как это произошло, – уже целовал ее. Целовал настойчиво, властно. Это был поцелуй мужчины, знающего, чего он хочет, и уверенного, что он получит желаемое.
Миа отпрянула.
– В чем дело? – спросил Коул. – Испугалась?
– Твоего поцелуя? Скажешь тоже!
– Может, того, что я выиграю? Что я смогу убедить тебя поглубже разобраться в том, что между нами возникло, и продолжить это и после выполнения задания?
Коул попал в точку: этого Миа действительно боялась. Напряжение между ними росло, как в веревке, которую натягивают все сильнее. Скоро придется перерезать эту веревку, иначе она будет все ближе притягивать ее к Коулу. Но признаться в своих страхах Коулу Миа не могла.
Она облизнула губы, разомкнула объятия Коула и посмотрела ему в глаза. В них отражалась страсть, и Миа вдруг захотелось забыть обо всем остальном хотя бы на несколько дней. Миа вздохнула, вздох получился прерывистым, приподнялась на цыпочки, обняла Коула за шею и потерлась губами о его губы.
– Ладно, – прошептала она, – посмотрим, сумеешь ли ты меня убедить.
В бунгало имелся большой запас свечей, Коул расставил их по всей спальне и зажег. Ему было мало просто уложить Миа в постель, он хотел холить и лелеять ее, заниматься с ней не сексом, а любовью. Он не был уверен, что действительно любит Миа, да и не был готов глубоко задумываться над этим вопросом, но знал, что возможность любви не исключается. И именно эту возможность он хотел исследовать вместе с Миа.
Миа вернулась из кухни с бутылкой вина и двумя бокалами. Поставив вино на стол, она посмотрела Коулу в глаза.
– Вижу, ты постарался на славу.
Она говорила насмешливо, но по тому, как ее пальцы теребили пуговицу на рубашке, Коул понял, что она нервничает. Это его тронуло. С какой стати ей нервничать из-за секса? Этот этап они уже проходили. Нет, Миа нервничает потому, что затронуто ее сердце. Коул нервничал не меньше Миа. Он затеял ночь обольщения, но не имел понятия, с чего начать. Прежде у него никогда не возникало с женщинами такой проблемы, и уже одно это говорило о многом. Миа – не такая, как другие женщины, с которыми он встречался. И он желал ее больше, чем любую другую женщину – а может быть, даже всех, вместе взятых.
Коул собрал волю в кулак и подошел к Миа. Разлив вино по бокалам, он протянул один Миа, другой поднял сам.
– За победу.
Улыбка Миа сказала ему, что он нашел правильные слова, лед треснул, они чокнулись. Коул знал, что вино лучше не спеша потягивать, но осушил свой бокал залпом, чувствуя, как по венам растекается тепло. Но что такое тепло от спиртного по сравнению с огнем, который вспыхивал в его крови от предвкушения ночи с Миа?
