— А я обдумаю все, что удалось увидеть и узнать, и наверняка обнаружу какие-нибудь важные подробности, — пообещала Олимпия.
Обсуждение продолжалось больше часа. Внезапно леди Уэрлок встала, извинилась и вышла из комнаты. Встревоженный Аргус поспешил следом и догнал уже на лестнице.
— Тебе нехорошо?
Олимпия грустно улыбнулась:
— Нет, все в порядке. Просто устала. Жестокость доводит меня до отчаяния и напоминает о печальном прошлом нашей семьи, о тех несчастных предках, которых казнили за колдовство. Как-то не верится, что отношение кардинальным образом изменилось, и от этого становится еще грустнее. Ну и конечно, не дает покоя ненависть к Корнику. Если я могла, убила бы его собственными руками. — Она поцеловала брата в щеку: — Не волнуйся за меня: отдохну, и все пройдет.
Олимпия поднялась в свою комнату, а Аргус покачал головой и направился обратно в гостиную, к кузенам и бренди. Конечно, он волновался за сестру. Как же иначе? Женщина не должна видеть того, что пришлось увидеть Олимпии. Но с другой стороны, энергичную женщину невозможно удержать от решительных действий. Немалое беспокойство вызывала и собственная слабость: во-первых, рядом с мисс Сандан он полностью терял контроль над вожделением, а во-вторых, до сих пор сидел дома вместо того, чтобы отважно идти по следу врага, — при том, что враг угрожал безопасности родных.
Может, несколько бокалов бренди помогут хотя бы на время забыть о проблемах?
Макс наконец-то избавил его от тугой повязки на ребрах, и Аргус вздохнул с облегчением:
— Какое блаженство?
— Не радуйтесь раньше времени, — строго предупредил Макс. — Если бы вы не упрашивали так жалобно, я ни за что не согласился бы снять бинты. Если надеетесь сейчас же прыгнуть в седло и галопом промчаться по полям, то напрасно: до этого еще очень далеко.
Макс принялся осторожно нажимать на покрытые синяками ребра, и Аргус приготовился мужественно терпеть боль, однако, к собственному удивлению, почти ничего не почувствовал. Он послушно выполнил приказы Макса — несколько раз повернулся во все стороны, старательно наклонился, глубоко вдохнул, с силой выдохнул и даже покашлял, но боли не ощутил.
— Одно из двух: или вы умеете чудесным образом выздоравливать, или ребра повреждены меньше, чем нам показалось сначала. Само собой отдых, горячее питье и сытная еда тоже не помешали, — заключил дворецкий, помогая Аргусу надеть рубашку.
— Значит, я здоров.
— Пока можно говорить лишь о пути к выздоровлению, не больше. Еще, по меньшей мере, неделю придется соблюдать щадящий режим и воздерживаться от резких движений. Не вижу, что творится у вас внутри, а потому не могу утверждать, что все цело. Утешает одно: если бы ребра серьезно пострадали, вы ни за что не чувствовали бы себя таким бодрым, каким кажетесь со стороны, — это точно. Но не исключено, что кости восстановились не в полной мере, так что ведите себя осторожно. Подобные раны дают осложнения на протяжении нескольких лет. Окончательное выздоровление требует времени.
Аргус кивнул. Соблюдать осторожность — совсем не то, что чувствовать себя беспомощным и неповоротливым. Теперь, во всяком случае, можно будет принять участие в поисках Корника. К тому же в присутствии Лорелей не придется терпеливо выносить мучительное искушение: трусливый внутренний голос подсказывал, что отныне в критической ситуации можно будет спастись бегством.
Унизительно, конечно, но приходилось признать, что внутренний голос прав. Постоянная близость мисс Сандан методично разрушала контроль над собственными чувствами, а сэр Уэрлок привык всегда и во всем владеть собой и уступать не собирался. Но что же делать, если при одном лишь взгляде на Лорелей сразу хотелось заключить ее в объятия? Возможно, теперь удастся соблюдать более безопасную дистанцию.
— Спасибо, Макс, — с улыбкой поблагодарил Аргус. — Вы доказали, что разбираетесь в медицине и отлично умеете лечить.
— Когда в доме растет целая армия детей, поневоле научишься.
— Но зачем же герцог принимает чужих, когда у него семнадцать своих?
— Его светлость не может не помочь тому, кто нуждается в помощи, как не может смириться с мыслью, что из-за недостатка средств юные родственники не получат достойного образования. Но главная заслуга герцога заключается в том, что все дети, проживающие в его доме, ощущают себя одной большой и дружной семьей.
— Да, это действительно важно. Олимпия сказала, что сквайр Данн вырос вместе с его светлостью, а теперь его сыновья приезжают сюда запросто, как в родной дом.
Макс кивнул и достал из жилетного кармана изящные серебряные часы.
— Мне пора. У его светлости назначена встреча с управляющим. Необходимо проследить, чтобы он не забыл.
Дворецкий ушел, а Аргус принялся испытывать ребра на прочность: определяя степень свободы движения. Боль ощущалась нечасто, однако он не оставлял без внимания даже самые легкие ее проявления. Борьба с Корником требовала больших физических сил, так что рисковать понапрасну было бы преступлением. Изучив состояние собственного тела, сэр Уэрлок надел сюртук и отправился на поиски родственников.
Первой нашлась Олимпия. Баронесса Страйкхолл сидела в гостиной, пила чай и печально смотрела в окно. Впрочем, едва заметив брата, она приветливо улыбнулась:
— Итак, тебя наконец-то разбинтовали? Поздравляю.
— Спасибо. Макс предупредил, чтобы я соблюдал осторожность и не напрягался. Кажется, я парень крепкий, но он сказал, что еще некоторое время я буду приходить в норму. — Аргус сел рядом и внимательно посмотрел на сестру. — А как твои дела? Когда я вошел, ты выглядела задумчивой. Или грустной?
— Задумчивой, — ответила Олимпия так поспешно, что сразу стало ясно: обманывает. Настаивать Аргус не решился. — Пытаюсь понять, что делать дальше.
— Сам не знаю. Никакой информации о Корнике найти не удалось, во всяком случае, пока. Подозреваю, что те сведения, которые прежде лежали на поверхности, были специально сфабрикованы, чтобы я поддался на провокацию.
— И все же странно, что в бумагах его светлости нет даже намеков; более богатый архив трудно представить, да и сам герцог поражает эрудицией.
— Что правда, то правда: сам Леопольд пришел в восхищение. — Брат и сестра обменялись понимающими улыбками. — Кстати, где остальные?
— Поехали в деревню. Сказали, что хотят кое-что купить, но подозреваю, что на самом деле собираются послушать сплетни и задать кое-какие наводящие вопросы. Перед отъездом Лео не забыл написать письмо своим адвокатам: поручил навести справки о человеке по имени Уэндалл — хозяине ужасного дома.
