Гарет наклонился и поцеловал то самое чернильное пятнышко. Задержав ее руку в своей руке, он большим пальцем пощекотал ее ладонь.
– Жена-писарь вполне меня устраивает. Но еще больше меня бы устроила жена-бухгалтер. Как у тебя дела с арифметикой? Возьмешься вести гроссбух? Уже неделю пытаюсь свести дебет с кредитом, и все никак. Может, у тебя получится лучше.
Боу засмеялась и покачала головой.
– Я никогда не была сильна в математике. Папа удивлялся, в кого я такая безнадежно глупая.
– Тогда мне придется оставить эту работу себе, – с шутливым вздохом заключил Гарет и, отпустив ее руку, прошелся по комнате.
– Ты разбирайся со счетами, а я продолжу писать приглашения, – сказала Боу и, взяв в руки перо, прикусила пушистый кончик. Гарет подбросил полено в очаг. В камине заплясали искры.
– Я уже отправила приглашения обеим нашим семьям, – сказала Боу.
Гарет обернулся к ней, насмешливо приподняв бровь. Заправив за ухо прядь волос, спросил:
– Ты ведь не думаешь, что кто-нибудь из наших родственников приедет сюда на Рождество?
– Нет, не думаю, – сказала Боу и, покачав головой, принялась грызть перо. – Даже если бы им очень хотелось провести праздник здесь, с нами, что весьма сомнительно, ехать в такую даль по разбитым зимним дорогам никто не захочет. Придется довольствоваться компанией соседей.
– Да, зимой люди или остаются дома, или уж приезжают надолго, – сказал Гарет.
– Вот именно. Не думаю, что в гостях у нас соберется больше десяти семей. А может, и меньше, если погода испортится.
– И каких таких высоких особ мы у себя принимаем?
Боу прыснула от смеха.
– Скажешь тоже – высокие особы! Я пригласила викария, доктора и местного нотариуса. Наш уголок мира населен не слишком густо, знаешь ли. Ах да, еще сестер Акройд. Они очень милые.
– Но не их мамаша, – сказал Гарет, закатив глаза.
– Но не их мамаша, – эхом откликнулась Боу, с укоризной взглянув на мужа. – Если кто-нибудь из твоих друзей приедет – мистер Деверо к примеру, – им будет с кем потанцевать.
– Ты хочешь сказать, что танцы тоже будут?
Боу почувствовала, что краснеет. И тут же мысленно одернула себя и гордо расправила плечи. Отчего ей должно быть неловко из-за вполне естественного желания принять гостей как полагается?
– Я не сказала, что у нас будет бал, просто танцы, и все. Никаких музыкантов я приглашать не собиралась. Ты нашел подходящее святочное полено? – спросила Боу, чтобы сменить тему.
Гарет ухмыльнулся, и у Боу сердце забилось чаще – она влюбилась в эту ухмылку раньше, чем в самого Гарета.
– Нашел. И как раз сейчас его устанавливают в камине. Готов поставить пони на кон – и за неделю не прогорит! И еще я приготовил для тебя сюрприз.
Боу отчего-то насторожилась.
– Приятный?
– Сейчас увидишь, – сказал он и протянул ей руку.
Боу закрыла чернильницу крышкой и отложила перо. Гарет торжественно повел ее в главный холл. Двое лакеев и трое арендаторов возились у древнего очага, устанавливая в нем святочное полено. На длинном столе лежали зеленые ветки, которые горничные под руководством миссис Пиблс связывали в гирлянды. Мистер Пиблс втыкал ветки омелы в большой соломенный шар. Работа кипела.
– Все как положено на Рождество, – с самым серьезным видом заявил Гарет. – Совсем как в Лохмабене.
Боу, не сдержавшись, шмыгнула носом и смахнула навернувшуюся слезу. Настоящее Рождество с поленом и омелой. Как дома. Или почти как дома.
– Я тоже для тебя кое-что приготовила, – сказала она, порадовавшись тому, что «сюрприз» прибыл сегодня утром как раз тогда, когда Гарет уехал на поиски подходящего святочного полена. – Пойдем в хлев.
– В хлев? – не веря ушам, переспросил Гарет.
– Да, ты не ослышался. Подарок ждет тебя там.
Гарет вышел следом за ней в вестибюль.
– Ты ведь не свинью мне собираешься преподнести?
Боу молчала. Она вышла за дверь не оглядываясь: знала, что Гарет пойдет следом хотя бы из любопытства.
Открыв дверь в хозяйственную пристройку, она остановилась у заграждения только что сооруженного хлева. Пятнистый поросенок – ее рождественский подарок мужу – с хрюканьем бросился к ней, требуя внимания. Боу наклонилась и почесала его за ушком.
– Похож на ездовую собаку, – сказал Гарет, с опаской поглядывая на него. Примерно так же он смотрел на собственный дом, когда они впервые тут появились.
Боу с улыбкой продолжала чесать поросенка за ухом. Тот хрюкал и повизгивал от восторга, прижимая к голове большие уши с нежно-розовыми раковинами.
– Мистер Морленд – знаменитый свиновод. Он говорит, что эта порода называется глостерширской пятнистой. Стопроцентные английские свиньи. Я не смогла удержаться, когда их увидела.
Гарет протянул руку и погладил поросенка так, как погладил бы собаку.
– В ведре яблоки, – сдерживая улыбку, сообщила Боу. – И морковка тоже.
Гарет выудил яблоко из ведра. Поросенок громко чавкнул, принимая угощение, обслюнявив руку Гарета. Гарет поморщился. И противно, и приятно.
– И как ты его назовешь? – спросила Боу.
Гарет посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
– Разве свиньям дают имена? – Он протянул поросенку еще одно яблоко. Косичка Гарета свесилась с плеча, и он поспешил убрать ее за спину до того, как поросенок ухватится за нее зубами.
– У всех домашних любимцев должны быть имена.
– А это что, – он ткнул огрызком яблока в сторону будущего хряка, – домашний любимец?
– Конечно. Если бы я хотела подарить тебе ветчину, я бы так и сделала.
Гарет засмеялся и швырнул чавкающему поросенку остаток яблока.
– Он сильно напоминает мне лорда Норта, – с коварной усмешкой заметил Гарет. – Пожалуй, назову его Фредериком. И мы будем есть его детей.
Боу зажала руками рот. Крохотные глазки и толстые щеки поросенка делали его ужасно похожим на бывшего премьер-министра, каким бы нелестным ни было сходство.
Гарет прислонился к ограде хлева и скрестил ноги.
– Только не говори мне, что я теперь еще и приговорен к ношению гамаш.
Боу закусила губу, чтобы не улыбнуться. Она уже положила пару гамаш Гарету в сундук к вящему ужасу слуги хозяина.
Гарет подождал, пока Боу присядет в реверансе перед Роландом Деверо по завершении танца, прежде чем подойти к ним и заявить права на собственную жену.
