Не успел герцог прийти в себя, как противник уселся на него верхом. Губы его кривились в дьявольской улыбке. Прижимая Уилла к земле, он произнес:
— Мне сказали, что ты будешь драться. — Он сжимал горло Уилла и занес над ним нож. — Но все вы неженки-аристократы одинаковые…
Злость и обида охватили Уилла.
Он в ярости зарычал, и человек, сидевший на нем, на мгновение ослабил хватку. Уилл же схватил лежавшее рядом полено и размахнулся…
Удар пришелся в висок нападавшего, и тот отлетел назад. Уилл с трудом встал на ноги и ударил врага поленом в грудь. Потом — по ноге. Противник завопил от боли.
Замахнувшись поленом, Уилл уже собрался нанести ему смертельный удар, но в последний момент опустил свое оружие и отступил назад.
— Не стоит тратить на тебя силы, — пробормотал герцог. И зашагал к перекрестку, где стоял наемный экипаж, в котором его ожидал Уэстон. — Как можно быстрее к коринфянам, — сказал он кучеру, захлопывая дверцу.
Кеб сорвался с места, и от резкого толчка Уилл упал на спинку сиденья и застонал от боли — рана давала о себе знать.
Только усилием воли герцог смог удержаться и не потерять сознание, хотя тьма уже грозила поглотить его. Он начал считать, на сей раз — от ста до одного.
— У вас кровь, — заметил Уэстон, помогая Уиллу пройти в прихожую. — К тому же кровотечение довольно сильное.
Уилл поморщился от боли, когда Уэстон положил руку ему на спину — прямо на рану.
— Я и сам знаю!.. — рявкнул он, направляясь к лестнице.
Просто удивительно, что ему удалось втиснуть свое избитое и израненное тело в экипаж, а затем усилием воли удержаться и не потерять сознание, когда тьма грозила поглотить его. Поездка же до клуба, казалось, длилась целую вечность…
Все время, пока они добирались до второго этажа клуба, а затем направлялись к стене с книжными поляками, Уилл тяжело опирался на Уэстона. После чего граф потянулся к тонкому томику сонетов Шекспира. Потащив за фальшивую книгу, он привел в действие скрытый механизм, и часть стены отодвинулась, открывая вход в коридор, освещенный масляными лампами.
— Может, мне понести вас дальше? — спросил Уэстон, подмигивая другу.
Уилл поборол в себе желание двинуть ему как следует кулаком. Если бы он так сделал, то только навредил бы себе.
— Только попробуйте — и очень об этом пожалеете, — проворчал герцог.
Они молча вошли в последнюю дверь справа по коридору. В дверях их встретили Кармайкл и доктор коринфян.
— На стол, ваша светлость, — распорядился медик.
С трудом стащив с себя плащ, Уилл выполнил приказ и неуклюже улегся на столе лицом вниз. При этом не удержался от болезненного стона. Не говоря ни слова, доктор взял нож и разрезал сюртук и рубашку Уилла.
— Хммм… — в задумчивости хмыкнул он. Потом взял обрывок чистой ткани и обмакнул в миску с водой.
Уилл извивался от боли, пока доктор промывал его рану, — боль была такой сильной, что он чуть не потерял сознание.
Кармайкл вручил Уиллу серебряную фляжку.
— Выпейте.
— Все до дна, — прибавил доктор, заканчивая промывать рану.
Чуть повернув голову, Уилл проглотил содержимое фляжки. Бренди согрело его изнутри, и немного полегчало.
— Как это произошло? — спросил Кармайкл, едва скрывая досаду.
Уилл положил пустую фляжку на стол.
— Все очень просто. Нож… Вернее — стилет, если не ошибаюсь.
Столь короткий ответ не понравился Кармайклу, и он поджал губы.
— Возможно, нужно спросить, почему это произошло?
— Мне сказали, что встречи с Гастоном обычно довольно предсказуемы… — Уилл дернулся, когда доктор начал зашивать рану на спине. — И у меня не было причин считать, что на этот раз все будет по-другому.
— Нужно напоминать вам, что Гаренн здесь, в Лондоне?
— Конечно, нет! — рявкнул Уилл.
Уэстон вынул из кармана сюртука еще одну плоскую фляжку и предложил ее Уиллу.
— Гастон — мерзавец, но он никогда раньше нас не обманывал.
— Ну так теперь он это сделал, — прошипел Кармайкл, отворачиваясь.
Уилл осушил вторую фляжку и вернул ее Уэстону.
— Мы предпримем дополнительные меры предосторожности, старина. Даю слово, — пообещал Кармайкл, снова поворачиваясь к столу. — И будем надеяться, вы доживете до этого.
— Хочу, чтобы он пришел, — громко проговорила Люсинда, отрывая лепесток от цветка, который она вытащила из косматой гривы Тристана. — Не хочу, чтобы он приходил, — продолжала она, отрывая следующий лепесток.
Было тоскливое серое утро, и даже очаровательные весенние цветы на клумбах Гайд-парка не могли поднять Люсинде настроение.
Она посмотрела на небо. Собирались густые темные облака. Значит, дождь мог пойти в любой момент.
Но Люсинда не торопила Тристана, и конь шел очень медленно. Потом свернул с тропы на лужайку и принялся щипать зеленую травку.
Ночь Люсинда провела почти без сна, ее не отпускали мысли о вечере, проведенном с Уиллом и его семьей. Она и сама не могла бы сказать, чего ждала от герцога, — но уж точно не того, что он так внезапно исчез.
В театре он сначала вел себя как настоящий джентльмен — был очарователен, вежлив и очень внимателен. И ничто не предвещало того, что произошло потом. Его поведение внезапно изменилось, и он, очевидно, счел, что имеет над ней власть, будучи женихом. Разумеется, это ее очень рассердило.
А ведь ей так хотелось шепотом рассказать ему о своих чувствах… Но именно в этот момент на сцене появился Гримальди. Герцог назвал ее по имени, и оно, ее имя, прозвучало у нее в ушах чудесной музыкой. И вдруг он совершенно изменился… И это было очень огорчительно.
Внезапно Тристан прекратил щипать траву и поднял голову. И тотчас раздался стук копыт — кто-то приближался к ним.
Люсинда отшвырнула цветок и схватилась за поводья. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться и выпрямилась в седле. Капля дождя упала ей на нос.
— Замечательно, — буркнула она, отводя за ухо выбившуюся из прически прядь.
К ее огромному удивлению, к ним легким галопом приближался вовсе не величественный Царь Соломон. Жеребец был гнедой, а всадник — совсем не такой огромный, как Уилл. И он был гораздо светлее, чем герцог.
Люсинда прищурилась, стараясь узнать мужчину, но ей это не удалось. И она не стала направлять Тристана навстречу приближающемуся всаднику.
Тут незнакомец наконец подъехал и спросил:
— Леди Люсинда Грей?
— Да, — кивнула Люсинда.
Мужчина улыбнулся, и его глаза засветились радостью.
— Вам нечего опасаться, леди Люсинда, хотя я и выгляжу этим ранним утром как чудовище. Я Маркус Макиннес, граф Уэстон. — Он коснулся пальцами полей шляпы, как бы приветствуя ее, и даже умудрился элегантно поклониться, хотя и сидел в седле. — Клермон послал меня сюда, чтобы я вас охранял.
