— Наверное, вы прекрасно провели время с леди Клермон, — заметила Люсинда. Причем эти ее слова прозвучали как обвинение.
Шарлотта остановилась и бросила взгляд на племянницу.
— Да, так и было. — Она снова зашагала к двери, но у порога вдруг снова остановилась. — Похоже, она только теперь начинает узнавать жизнь, когда ее муж умер.
— Она наконец-то обрела свободу, — сказала Люсинда.
— Именно так.
Шарлотта ушла, а Люсинда, оставшись в ванне, глубоко задумалась.
Сколько она себя помнила, ее тетушки превозносили независимость женщины, а потом это стало и ее собственным жизненным кредо. Но ведь свобода — это то, что большинство женщин даже не надеются обрести.
Желание получить абсолютную свободу — вот что стало толчком для ее отношений с Уиллом. А ключ к свободе — Царь Соломон. Имея этого жеребца, они с тетушками не только смогут создать себе заслуживающую доверия репутацию в мире лошадников — мужчин, но даже превзойдут их, разводя отличных лошадей. А сам герцог… Он никогда не сможет дать ей то, что даст призовой жеребец.
— Значит, вот как?! — громко произнесла Люсинда, набирая в ладонь воду и пропуская ее между пальцами. — Выходит, лошадь ты предпочитаешь мужчине?
Но выбор каким-то образом был сделан за нее, поскольку чувства Уилла, похоже, не совпадали с ее чувствами. Но если так, то, что же ей теперь делать?
И тут у нее появилось новое чувство — решимость. Сейчас она вымоется душистым мылом, потом выпьет горячего чаю, после чего ей придется танцевать, флиртовать, вежливо беседовать ни о чем и отвечать на пустые комплименты до тех пор, пока события не начнут развиваться именно так, как она задумала.
— Но это совсем малая цена за свободу, — сказала Люсинда. И начала энергично намыливаться.
Клермон-Хаус выходил на Сент-Джеймс-сквер, и его окружали такие же роскошные особняки — только сливки общества могли жить в этом районе Лондона. Отделенная от улицы высокими железными воротами, короткая подъездная аллея заканчивалась изящным изгибом, который давал возможность подъезжающим гостям увидеть весь дом и просторные лужайки.
Несмотря на ослепительную роскошь соседних домов, Клермон-Хаус выделялся даже среди них. Фасад из белого известняка был в неоклассическом стиле — с восьмью массивными колоннами и таким же количеством окон с резными наличниками.
— Не глазей, дорогая, — сказала Шарлотта племяннице и поправила ленты своей шляпки.
Люсинда поджала губы.
— Тетя Шарлотта, я не из тех, кто глазеет, но это… — Она поморгала, показывая на вид за окном кареты. — Это…
— Впечатляет? Да, я знаю. Я все еще помню свой первый бал здесь. Такое великолепие, такая пышность!.. — На лице Шарлотты появилось мечтательное выражение, но оно тут же исчезло. Шарлотта была дама слишком практичная, чтобы долго предаваться приятным воспоминаниям. — Дом потрясающий не только снаружи, но и изнутри. Так что воспользуйся моментом, пока мы выгружаемся. Соберись с духом и приготовься…
Люсинда откинулась на мягкую спинку сиденья, набрала в грудь воздуха, потом с силой выдохнула.
— Ну как, лучше? — поинтересовалась Шарлотта.
— Да, спасибо, — ответила Люсинда. Но ее мучил один вопрос. — Ты говорила, что была здесь на балу… Но я никогда не слышала о каких-нибудь приемах, которые бы устраивались здесь. Почему?
Шарлотта снова посмотрела на дом.
— Как я понимаю, герцогиня отказалась от любых приемов, когда мальчиков отправили в школу.
— Рада за нее, — сказала Люсинда.
— Да, я с тобой, пожалуй, соглашусь, — кивнула тетя. — Ну, так мы уже готовы?
«Готовы, и я всегда буду готова», — сказала себе Люсинда.
— Да, тетя, конечно. Чашка чаю будет очень кстати.
Шарлотта дважды стукнула в стенку кареты. Слуга в ливрее немедленно соскочил с козел, опустил лесенку и открыл дверцу. Первой из кареты вышла Шарлотта, опираясь на руку кучера, который помог ей благополучно ступить на землю.
Люсинда сделала последний глубокий вздох, затем вышла на главную площадку перед домом и стала рядом с Шарлоттой. Они вместе подошли к внушительной парадной двери, где резной дверной молоток оповещал весь мир о том, что герцог находится в своей резиденции.
Слуга с поклоном открыл массивную дубовую дверь и придерживал ее, пока дамы не переступили порог. Внутри их уже ждал дворецкий с озабоченным выражением лица. Своей внешностью и поведением он напомнил Люсинде какую-то пугливую птицу, которую она однажды видела в Большом Ботаническом саду.
— Миледи. — Он почтительно поклонился каждой из дам. — Сюда, пожалуйста.
Дворецкий повел их через роскошное фойе, и каблучки их туфелек постукивали по мраморным черно-белым плиткам пола. Люсинда запрокинула голову, любуясь дорическим фризом, украшающим потолок. Вскоре они приблизились к величественной лестнице — чуду инженерной мысли с великолепной балюстрадой в технике тромплей[6].
Дворецкий замедлил шаги и отступил в сторону, когда дамы подошли к подножию лестницы. Он жестом предложил им подниматься, потом следовал вслед за ними. Шарлотта ухватилась за перила, а Люсинда принялась считать ступеньки.
— Шестьдесят две, — пробормотала она себе под нос, когда они поднялись на первую лестничную площадку.
— Извини, ты что-то сказала? — спросила немного запыхавшаяся Шарлотта. Следовало отдать ей должное — она не упала в обморок тут же, на месте.
— Нет, ничего, — ответила Люсинда, опуская голову, чтобы тетя не увидела выражение ее лица. Она крепче ухватилась за свою юбку в розочку, приподнимая ее так, что стали видны носки туфелек. Взбираясь по лестнице, Люсинда стараясь скрыть свою усталость.
Ей казалось, что с того дня, как она познакомилась с Уиллом, она не смогла поспать как следует ни одну ночь — все вертелась в постели без сна, пытаясь вспомнить каждое его слово. И, что еще хуже, раздумывая над каждым его словом, так что, в конце концов, у нее начинала кружиться голова. А когда ей удавалось покончить с этим, следующий час она проводила, ругая себя зато, что не может уснуть.
Но это же безумие! С этим нужно покончить! Однако впервые в жизни ей не удавалось подчинить свои чувства разуму.
Дамы добрались до следующей лестничной площадки, и пошли за дворецким по длинному коридору, по обеим сторонам которого стояли греческие бюсты. Посреди коридора они остановились. Люсинда пропустила вперед тетю, и та вошла в комнату первая.
— Леди Шарлотта Грей, и ее племянница леди Люсинда Грей! — объявил дворецкий.
Переступив порог, Люсинда посмотрела на противоположную стену, которую почти полностью занимал огромный камин. Перед ним стояли изящные кресла и столик. Герцогиня сидела в кресле, поближе кокну. Лорд Майкл встал при появлении дам.
