- Маркус, - ответила Алина с укоряющей улыбкой, - в тех случаях, когда ты исчезал с одной из гостей – а таких было немало – я никогда не изъявляла желания знать, куда вы ходили и что делали.
- Для тебя это совсем не то, что для меня.
Алину одновременно тронула и позабавила его защита. – Почему?
Темные брови Маркуса нахмурились, а голос стал сердитым. – Потому что ты – моя сестра.
- Мне нечего бояться Маккенны, - сказала она. – Я достаточно хорошо его знаю, Маркус.
- Ты знала его, когда он был мальчишкой, - возразил ее брат. – Но сейчас Маккенна – незнакомец, и ты не имеешь понятия, на что он способен.
- Не лезь не в свое дело, Маркус. Я поступлю с Маккенной так, как захочу. И я надеюсь, что ты не станешь вмешиваться, как сделал Отец много лет назад. Его вмешательство обошлось мне слишком дорого, и хотя тогда у меня не было выхода, кроме как смириться с этим, сейчас все по-другому.
Маркус положил руку на спинку ее стула. Напряженная линия рта выдавала его беспокойство. – Алина, - спросил он осторожно, - чего, по-твоему, он хочет от тебя?
Ответ был известен им обоим. Однако, Алина видела, что брат еще не понял, чего желала она сама. – Того же, чего я хочу от него, - отозвалась она.
- Что ты только что сказала? – Маркус пристально уставился на нее, словно видел впервые.
Вздохнув, Алина бросила взгляд на Маккенну в другом конце террасы, он беседовал с двумя другими мужчинами. – Разве ты никогда не желал на пару часов вернуться в прошлое? – тихо спросила она. – Это все, чего я хочу… всего лишь узнать, что могло бы быть.
- Нет, я никогда не желал этого, - последовал резкий ответ. – Слова «могло бы быть» ничего для меня не значат. Есть только настоящее и будущее.
- Это оттого, что у твоего будущего нет ограничений, - прямо сказала она. – Но у моего есть.
Рука Маркуса сжалась в кулак. – Из-за нескольких шрамов?
Вопрос заставил ее глаза угрожающе вспыхнуть. – Ты никогда не видел мои ноги, Маркус. Ты не знаешь, о чем говоришь. И я слышу это от мужчины, который выбирает самых красивых женщин Лондона, словно пробует конфетки из баночки…
- Ты хочешь сказать, что я ограниченный глупец, который ценит женщину лишь по внешности?
Алине очень хотелось отступить и помириться с ним. Но вспомнив нескольких последних женщин, с которыми связывался Маркус… - Мне жаль говорить тебе это, Маркус, но каждая из твоих подруг – по крайней мере, последние четыре или пять – были полными дурами. И да, все они были довольно красивы, и я сомневаюсь, что ты смог бы поддерживать разумную беседу хотя бы с одной их них дольше пяти минут.
Маркус отступил и свирепо уставился на нее. – Какое отношение это имеет к тому, что мы обсуждаем?
- Это показывает, что даже ты, один из самых лучших и благороднейших мужчин, каких я когда-либо знала, придаешь огромное значение физической привлекательности. И если я когда-нибудь увижу тебя с женщиной, которая не будет сногсшибательно прекрасна, тогда, возможно, я прислушаюсь к твоим лекциям о том, что внешность не имеет значения.
- Алина…
- Хорошей тебе охоты, - сказал она. – И послушайся моего совета – не мешай мне, Маркус.
Вздохнув, ее брат отправился искать своего камердинера, нагруженного ружьями и кожаными сумками.
Все больше участников охоты подходили к столику Алины для обмена любезностями, и она мило улыбалась и болтала о том о сем, не теряя из виду темную фигуру Маккенны на заднем плане. Только когда гости стали толпой сходить по ступенькам террасы вслед за Маркусом, Маккенна подошел к ней.
- Доброе утро, - сказала Алина, хотя сердце ее быстро стучало, опережая способность думать. Она протянула ему руку, и дыхание ее перехватило от легкого пожатия его пальцев. Каким-то образом она смогла заговорить спокойным, дружелюбным голосом. – Хорошо отдохнул прошлой ночью?
- Нет. – Глаза его сверкнули, и он задержал ее руку чуть дольше положенного.
- Я очень надеюсь, что твоя комната удобна, - смогла сказать Алина, высвободив свою руку.
- Что ты сделаешь, если я скажу, что нет?
- Предложу тебе другую, конечно.
- Не утруждайся, разве что - твою.
Его наглость почти рассмешила ее – она не могла припомнить когда еще, да и происходило ли такое вообще, мужчина разговаривал с ней с таким поразительным неуважением. И это так сильно напомнило ей легкую непринужденность, которую они когда-то испытывали, что ей удалось наконец по-настоящему расслабиться в его присутствии. – Это – обязанность хозяйки, а я ей не являюсь, - сообщила она ему.
Маккенна наклонился над столом, его ладони легко легли на отполированную поверхность. Темная голова угрожающе нависла над ее головой, его поза напомнила ей кошку, готовую накинуться на добычу. Проблеск хищного интереса вспыхнул в бирюзовой глубине его глаз. – Каков вердикт, миледи?
Она притворилась, что не поняла. – Вердикт?
- Должен ли я покинуть поместье или могу остаться?
Алина лениво нарисовала на столе невидимый круг идеальным, наманикюренным пальцем, а сердце ее тем временем тяжело стучало в груди. – Оставайся, если пожелаешь.
Голос его был очень мягким. – И ты понимаешь, что произойдет, если я останусь?
Алина никогда не думала, что Маккенна может быть таким бесцеремонным – или, что ей это так понравится. В его словах ощущался вызов - вызов мужчины против женщины. Когда она ответила, голос ее сделался почти таким же мягким как и его. – Я не хочу разочаровывать тебя, Маккенна, но я абсолютна уверена в своей способности устоять перед твоими заигрываниями.
Казалось, он очарован чем-то увиденным в ее лице. – В самом деле?
- Да. Твое предложение не первое, которое я получила. И рискуя показаться довольно-таки тщеславной, скажу, что скорее всего – и не последнее. – Алина все-таки нашла в себе силы улыбнуться ему так, как давно хотела, широкой, манящей и нежной улыбкой. – Поэтому ты можешь оставаться и делать, что хочешь. Я очень надеюсь, что получу удовольствие от твоих усилий. И тебе следует знать, что мне нравится, когда за мной ухаживают.
Взгляд его упал на ее улыбающиеся губы. Хотя он никак не отреагировал на ее дерзость, Алина поняла, как сильно его удивила. Она чувствовала себя как проклятая душа, которая подошла прямо к Люциферу и игриво пощекотала его под подбородком.
- Ухаживают, - повторил он, снова заглядывая в ее глаза.
- Ну да. Серенады, цветы, стихи.
- Какие стихи?
- Те, которые ты напишешь сам, конечно.
Его внезапная ленивая улыбка вызвала в ней волну едва уловимых мурашек удовольствия. – А Сэндридж пишет для тебя стихи?
- Осмелюсь сказать, он смог бы. – Адам хорошо владеет языком – вне сомненья, он бы выполнил такую задачу с оригинальностью и остроумием.
