Дорогой читатель/ Ты можешь посмеяться над этими подозрениями, но попробуй меня понять. В последние недели мои любовники приходили сюда один за другим, требовали, чтобы бросила вести дневник. И теперь я опасаюсь, что среди них сеть Злодей, который хочет заставить меня замолчать.
Но меня не остановить. Безрассудно растратив и состояние, и любовь, я чувствую себя одинокой. Бог даст, выручка от книги позволит мне навсегда оставить этот дом свиданий и населиться с любимой дочерью в Оксфордшире, где мы будем жить вместе, я и она. Может, там я наконец обрету покой, которого не нашла с ее отцом…
Исповедь жрицы любви.
Изабелла нерешительно остановилась перед дверью в библиотеку.
Милорд ворочался у нее на руках, тыкался мокрым носом ей в подбородок. Хотя щенка как следует отмыли, ему потребуется хорошая еда для укрепления отощавшего тельца. После основательного купания шерсть у ее подопечного блестела. Лакей принес из конюшни старый ошейник, а кухарка вычистила кожаный поводок. Дворецкий Боттс заламывал руки и причитал, однако девушка заверила всех, что добьется разрешения у лорда Хатуэя.
Сняв мокрую одежду и надев лучшее платье чайного цвета, Изабелла готовилась к предстоящей встрече.
В последние недели маркиз вел себя вполне корректно, если учесть, что она пробралась в его респектабельный дом обманным путем, обращался с ней вежливо, хотя и сохранял дистанцию. Честно говоря, Хатуэй мог бы унижать ее по мелочам, но вместо этого купил ей туалеты и сделал, хотя и не без внутреннего сопротивления, компаньонкой дочери. В общем, был истинным джентльменом: открытым, честным и обаятельным. Она даже не подозревала, что такие люди существуют, по крайней мере, в аристократических кругах.
Лорд Керн, напротив, показал себя заносчивым снобом. Хотел, чтобы люди считали его благородным, а сам не обладал ни честностью, ни душевной теплотой.
Изабелла вспыхнула, подосадовав на непрошеное чувство, которое было лишь плотским желанием. Но она хотела Керна со всем бесстыдством, о котором рассуждали тетушки. Хотела ощутить жар его тела, прикосновение к своей обнаженной коже. Хотела, чтобы граф стал ее первым учителем в интимных отношениях.
Глупо желать мужчину, который может расстроить ее планы в восстановлении справедливости.
Недостойно флиртовать с женихом лучшей подруги.
Только очень испорченная женщина способна в таких обстоятельствах просить Хатуэя об очередной любезности.
Девушка взглянула на закрытую дверь библиотеки. Утром она поступила необдуманно, теперь следовало оценить свое поведение. Конечно, она бросилась спасать Милорда, движимая естественным человеческим желанием защитить обиженное животное, хотя никогда бы не призналась в этом Керну. Она видела в щенке себя, поскольку в детстве ее тоже обижали грубые мальчишки.
Изабелла крепче прижала щенка к груди. Он был таким миленьким, беззащитным. В спальне девушка приняла решение вынести его на улицу, однако малыш скулил, жался к ней, смотрел обожающими карими глазами, и ее сердце растаяло.
Никто не отнимет у нее Милорда. Никто.
Она протянула руку к двери, которая вдруг распахнулась, и маркиз вылетел в коридор.
Изабелла отскочила, больно ударившись о косяк. Хатуэй остановился, словно хотел ее поддержать, но тут же передумал.
– Это вы, – произнес он зловещим тоном. Несмотря на малый рост, он излучал такую властность, что показался Изабелле чуть ли не великаном, Густые белые брови сошлись у переносицы. С того злосчастного дня как она впервые представилась ему и лорду Реймонду, он не смотрел на нее с таким холодным презрением.
Сердце у Изабеллы екнуло. Должно быть, маркиз узнал о щенке, хотя не удостоил беднягу взглядом. Но девушка никогда не сдавалась без борьбы.
– Милорд, я хочу вам кое-что сказать, – начала она.
– Нет, это я хочу вам кое-что сказать.
Хатуэй отступил и решительным жестом пригласил ее в библиотеку. Прижимая щенка к груди, Изабелла повиновалась. Раньше ей не позволяли входить в личное святилище маркиза, где пахло табаком, кожей и ощущалось незримое присутствие родовых денег.
В другое время она с удовольствием просмотрела бы ряд за рядом все книги на полках и висящие на стенах портреты, но не теперь. Сейчас приходилось думать о благополучии Милорда.
Готовая к бою, Изабелла притворила дверь и обернулась к маркизу.
– Разумеется, статус гостьи не позволяет мне рассчитывать на особые привилегии, – сказала она, – поэтому должна извиниться, что вызвала ваше недовольство.
– Недовольство? – Тон маркиза стал ледяным. – Ваши наглые действия нетерпимы. Вы перешли всякие границы, мисс Дарлинг, а я не собираюсь это терпеть.
Милорд зарычал, и, чтобы успокоить щенка, Изабелла снова погладила его по шерстке. Гневные нападки Хатуэя разозлили девушку. Неужели он не потерпит, чтобы крохотное создание поселилось в его доме?
– Извините, что не пришла к вам сразу. Но я думала…
– Вы не думали! – Расхаживая перед резным камином, Хатуэй ерошил свои волосы. – Мало вашего дурного поведения, так я еще должен выслушивать оправдания!
– Я не оправдываюсь, а объясняю. Я думала, что будет неразумно вас беспокоить, пока я не вымыла Милорда.
Хатуэй, побледнев, замер на месте.
– Вот что, мисс, – произнес он и сжал кулаки, – если вы надумали забавляться в ванной с мужчиной, я из вас душу вытряхну.
– Нет-нет, все не так. Милорд – это моя собака. Я спасла ее от банды хулиганов.
– Ваша собака?
– Ну да. О ней я и говорю. Вы разрешите держать ее здесь? – Сбитая с толку взглядом маркиза, девушка замолчала.
Хатуэй уставился на щенка. Тот яростно тявкнул, но испортил все дело, вильнув хвостом.
– Мы явно говорим о разных вещах, – пробормотал маркиз. Он подошел к столу, взял несколько исписанных листков и потряс ими перед носом Изабеллы. – Я о письме, которое только что получил. Брат пишет о ваших грязных обвинениях против него.
От облегчения у Изабеллы закружилась голова, хотя радоваться было нечему. Лорд Реймонд жаловался лорду Хатуэю.
Девушка опустила щенка на ковер, но оставила в руке кожаный поводок, и Милорд поковылял к шкафу со словарями.
Маркиз сверкал на нее глазами, руки с побелевшими костяшками то и дело сжимались в кулаки.
– Вам нечего ответить, мисс Дарлинг?
– Да, утром я была у лорда Реймонда. – Она тщательно подбирала слова. – И задала несколько вопросов в связи со смертью матери.
– Вопросов! Нечего сказать! Возвели на брата напраслину, обвинив в убийстве Авроры Дарлинг. – Маркиз ударил кулаком по столу, отчего зазвенела серебряная чернильница и разлетелись перья. – Чушь! Несусветная чушь!
