Его страстность изумила девушку. Видимо, такая реакция будет повторяться по мере того, как будет увеличиваться число людей, узнающих об истории гибели Авроры Дарлинг.
– Нет, не чушь. Я сидела у постели матери, когда она умирала. И знаю все.
– Ничего вы не знаете. – Маркиз холодно посмотрел на нее. – Если бы свершилось преступление, известили бы судью, новость подхватили бы газеты и весь Лондон потряс бы скандал.
– Правда, написана в дневнике матери. Она клянется, что ее отравил бывший любовник. – По непонятной причине Изабелле очень хотелось убедить Хатуэя, и она сделала шаг вперед. – Мама так хорошо спрятала книжку, что я нашла ее только через несколько месяцев. Но к тому времени кто бы мне поверил?
– Действительно, кто бы?! – В голосе маркиза слышалось презрение. Теребя листки, он ходил вдоль стола. – Подумать только, Джастин не упомянул о ваших гнусных обвинениях! Надо будет с ним поговорить.
– Его это не касается. И вас тоже. Я решила найти человека, который разлучил меня с матерью. А у вас есть доказательства, что Реймонд не убийца?
Хатуэй окаменел.
– Не желаю больше слушать ваши глупости. – Он ткнул пальцем в ее сторону. – Запомните! И запомните хорошенько. Пока вы живете в моем доме, вы будете вести себя как леди. Прекратите ходить туда-сюда как невоспитанная крикливая девица, кем вы и являетесь, обвиняя людей намного благороднее вас. Я понятно выразился?
Потрясенная до глубины души, Изабелла молча смотрела на маркиза. Все же она сумела кивнуть, но отчаяние впилось острейшими зубами в то, что еще недавно было ее уверенностью в себе. Какое-то время Хатуэй ее терпел, даже вроде ставил на одну доску с собственной дочерью. Как она могла забыть, что это была только видимость? Они с Керном видели в ней лишь торговку собой. Для них она не лучше кухонной служанки, которая чистит кастрюли, или конюха, убирающего навоз.
Будь прокляты все эти знатные господа!
Но, и страдая от унижения, девушка продолжала удивляться необычному волнению маркиза. Почему он так побледнел, почему дрожит, словно получил сокрушительный удар? Отчего в глазах мелькают тени неведомых темных чувств?
Внезапно ее озарило, и она шагнула назад. Лорд Хатуэй напуган, боится, что его благочестивый, но когда-то поддавшийся страстям брат мог, в самом деле, оказаться убийцей.
– Убийство, фу, – ответила Минни. – Все это детские фантазии и ничего больше. Не знаю, что еще вам сказать, милорд.
В безжалостном свете дня гостиная приобрела налет увядающей вульгарности. Солнце высветлило темно-бордовую обивку мебели, превратило золото бахромы в тусклую медь; на сломанное плетеное кресло небрежно брошена шаль. На невыгоревших прямоугольниках обоев заметны места, где когда-то висели картины. Судя по убогости дома, отражавшей явную нужду, их, скорее всего, продали. В прошлые посещения борделя Керн этих изъянов не заметил, ведь темнота и блеск свечей многое скрывают.
Сказала ли Минни все, что знала?
Граф разглядывал плотную женщину, сидевшую напротив. Если бы не глубокий вырез зеленого платья, выставлявший напоказ почти все ее прелести, она могла бы сойти за вдовствующую тетушку герцога. Рядом в кресле устроилась Диана, которая бездумно вертела завиток огненных волос, уставившись в окно.
Чем скорее он решит загадку смерти Авроры, тем скорее Изабелла исчезнет из его жизни.
– Девичьи фантазии? – повторил Керн. – Так вы утверждаете, что Аврору Дарлинг не отравили?
– Пути Господни неисповедимы. – Минни покачала головой и горестно вздохнула, отчего ее впечатляющая грудь заходила ходуном. – Неудивительно, что бедное дитя расстроено. Она очень любила свою покойную мать, хотя Аврора не заслуживала подобной верности.
– Объясните.
– С самого рождения девочки мамаша уделяла ей немного внимания. Изабелла была еще младенцем, когда Аврора отправила ее с кормилицей в Оксфордшир, и крошка появлялась здесь только с краткими визитами. Я, конечно, наезжала к ней, кто-то ведь должен был присматривать за ребенком. – На лице Минни появилась искренняя тревога. – Ах, милорд, отправьте ее обратно домой! Нечего ей продолжать в том же духе, еще наживет себе неприятностей!
Керн и сам этого опасался. Он понимал, что следовало задавать вопросы о преступлении, но в то же время горел желанием больше узнать о прошлом Изабеллы.
– А вы, – повернулся он к Диане, – согласны с тем, что говорилось об Авроре?
Та потерла ногти о коричневый шелк узкого платья.
– Она не хотела, чтобы малышка крутилась возле приходивших сюда мужчин. И я не могу ее осуждать. – Диана оценивающе взглянула на графа, потом враждебно надула губы. – Слишком многие господа охочи до маленьких девочек. Мужчины вроде вас предпочитают возделывать юное поле.
Если бы она его ударила, Керн и то не почувствовал бы себя более оскорбленным. До сих пор он думал об Изабелле как о девушке, выросшей в обществе проституток. Но какая из версий ближе к правде? Была ли Аврора нерадивой матерью? Или ее следовало похвалить за то, что она прятала в деревне незаконнорожденное дитя? Керн предпочитал верить последнему, хотя его собственное сочувствие куртизанке раздражало.
Не меняя выражения лица, граф обвел глазами женщин, стараясь привлечь к себе изучающий взгляд Минни.
– Значит, Изабелла склонна к фантазиям. Однако накануне того дня, когда заболела Аврора, вы увидели какого-то мужчину, входившего к ней в спальню.
– Да, но в этом не было ничего особенного.
– Вы можете его описать?
Минни ухватилась за подлокотники и, опершись на них, изменила положение своего грузного тела.
– Нет, милорд. В темноте я различила только силуэт и поняла, что это клиент. Тогда я не придала его визиту никакого значения. Аврора любила скрытничать.
Керн повернулся к Диане.
– А вы его видели?
– Если б видела, разве стала бы до сих пор молчать? – Женщина тряхнула огненной гривой, и среди рыжих прядей мелькнули седые волосы. – Коли вам так необходимо знать, я была в постели.
– Одна?
– Одна. Стараюсь пореже развлекать этих свиней мужчин. – Диана улыбнулась, и граф понял, откуда у Изабеллы презрение к мужской половине человечества.
– Кто-нибудь из вас знает, где спрятан дневник Авроры?
– Вопрос к Изабелле, – пожала плечами Диана.
– Наверное, хранит эту книжицу при себе. – Минни нахмурилась и покачала головой. – Невероятная глупость – охотиться за джентльменами только из-за дикого предположения Авроры, что ее отравили.
– Кто-нибудь пытался украсть дневник? – спросил граф.
– Украсть?
– Ну да. Весьма странно, когда некий человек пытался убить Аврору, чтобы не позволить ей опубликовать воспоминания, но так и остался без дневника.
