– Это штаб клуба «Свободу Кубе!», а домик подарил нам Мануэль Родригес, мясник. Здесь жила его старуха мать. Потом она умерла. Он настоящий патриот и очень щедр к нам.
Карлос похлопал друга по плечу.
– Прекрасный дом, Рамон, и вам повезло, что у вас есть свое собственное помещение, которое можно использовать, как хочется. В вашем клубе много членов?
Рамон кивнул.
– Очень много. Сегодня ты познакомишься здесь с некоторыми из них. Мы по очереди – можно сказать, посменно – делаем всю необходимую работу. Печатаем объявления, собираем и упаковываем оружие и боеприпасы, дела всем хватает, Карлос. Все они славные люди. Я уверен, тебе у нас понравится. Кое-кого ты вспомнишь, потому что знал их в детстве, но многие приехали в Айбор-Сити позже.
Они уже подошли к воротам, когда Рамон неожиданно поднял голову. Ноздри его раздувались.
– Кажется, дымом пахнет. Что-то горит. Может быть, лес?
Карлос, нахмурившись, покачал головой:
– Не горит, дружище, а сгорело. И кажется, запах идет из вашего штаба.
В доме явно что-то творилось, раздавались голоса, подавленные и какие-то испуганные. Входная дверь была приоткрыта, Рамон, ринувшись к дому, ворвался туда без всяких церемоний, а Карлос вбежал вслед за ним. Оказавшись в маленькой гостиной, молодые люди остановились в изумлении перед необычной картиной, которая предстала их глазам.
В комнате уже находилось несколько человек, лица их и одежда почернели от копоти и дыма, а глаза потрясенно сверкали. В руках у них были коробки и бумаги. Они, судя по всему, пытались спасти, что можно, из огня, который, по-видимому, уничтожил большую часть того, что было в доме.
– Хосе! Что здесь происходит? – спросил Рамон высокого узкоплечего юношу, тащившего металлический ящик. Одежда у юноши обгорела, лицо и руки почернели от сажи.
– Рамон! – Хосе, бросив ящик, шагнул к товарищу. – Это ужасно. Гостиная вспыхнула, как факел. Нам удалось, к счастью, спасти сам дом и кое-какие бумаги. Если бы огонь добрался до задней комнаты, где лежит оружие и амуниция...
Он задрожал, и Карлос, ласково положив ему на плечи свои большие руки, проговорил успокаивающе:
– Не переживай так, дружище. И забудь о своем ящике. Передохни с минуту. Расскажи, что случилось.
Хосе вздохнул и вновь опустил ящик на опаленный пол.
– Расскажи, что случилось, Хосе, – повторил Рамон напряженным голосом. – Где начался пожар?
Хосе сглотнул, словно у него болело горло.
– Это иберийцы. Они подошли к двери и, когда им открыли, они бросили внутрь зажигательную бомбу и убежали. Нам было некогда гнаться за ними: мы бросились тушить огонь.
Рамон помрачнел, кулаки его сжались.
– Ублюдки! – воскликнул он по-испански. – Вы их рассмотрели? Вы кого-нибудь узнали?
Хосе кивнул.
– По крайней мере, одного. Я его четко видел, потому что именно он бросил бомбу. Это Рикардо Арагонес.
– Рикардо Арагонес? – Казалось, Рамон выплюнул это имя, оскалив зубы. – Вот сукин сын!
Карлос нахмурился.
– Кажется, я помню эту семью. Не его ли отец – хозяин сигарной фабрики?
– Да, – напряженным голосом ответил Рамон. – Она называется «Эль Оро де Эспанья». Крупная компания. Он всегда был против кубинцев, и его сын, – он опять выплюнул имя Родригеса, – это хулиган, бешеный пес. К тому же он трус и должен доказывать свою смелость путем насилия. Я отыщу его, оторву ему руку, бросившую бомбу, и удавлю его этой рукой. – Рамон опять обратился к Хосе: – Какой урон они нам нанесли?
Лицо Хосе, на котором и без того были написаны боль и испуг, исказилось, и на глазах его появились слезы.
– Пострадали многие документы, но хуже всего с молодым Сергио. Он...
Рамон смотрел на него с возрастающим ужасом.
– Сергио? Он ранен?
Хосе опустил глаза к черному полу.
– Он не просто ранен, Рамон. Он мертв.
Рамон выдохнул воздух с легким вскриком:
– MadredeDios!Они заплатят за это. Я, Рамон Мендес, клянусь. Они дорого заплатят за это!
Тело его начала бить конвульсивная дрожь, и Карлос обнял друга за плечи.
– Спокойнее, дружище. Не теряй головы. То, что случилось, ужасно, я согласен, но прежде чем решать, что делать, нужно хорошенько все обдумать.
– Они должныпонести наказание за это преступление, – жестко сказал Рамон. – Сергио должен быть отомщен!
– Так и будет, – проговорил Карлос. – Он будет отомщен, но все это нужно тщательно спланировать. Если ты выскочишь отсюда в ярости и смятении, ни к чему хорошему это не приведет. Мы отомстим, и я обязательно помогу тебе в этом. А сейчас нам нужно помочь здесь, спасем, что еще можно спасти.
Вынув из кармана носовой платок, Рамон вытер лицо и глаза. Потом выпрямился и обернулся к Хосе:
– Мы непременно приведем наш штаб в порядок, а потом нам нужно будет собраться, всем нам, и решить, что делать с Рикардо Арагонесом и этой сволочью, его отцом. Мы столько работали, и все наши старания пошли прахом из-за этих трусов! Если нам придется, прежде чем мы попадем на Кубу, сражаться здесь, что ж, пусть так и будет.
Мария положила руки на поясницу и откинулась назад, пытаясь унять боль, которая становилась все сильнее.
День был просто изнурительный. Как только объявили, что войска отплывают на Кубу на следующее утро, городом овладело настоящее безумие. Девушка была рада, что ее смена закончена и можно идти домой. Сумятица в отеле была просто невыносима.
Сняв форменное платье и надев свою обычную одежду, Мария подумала о том, как отбытие войск повлияет на затею с благотворительными балами. Конечно, хотя войска скоро окажутся на Кубе, деньги для них по-прежнему нужно будет собирать, но, интересно, не приведет ли отбытие армии к уменьшению энтузиазма жертвователей?
Переодевшись, Мария вышла из кухонного помещения и стала спускаться по ступенькам. Ее голову занимали совсем другие дела, и поэтому она не замечала Брилла Крогера, пока он не прикоснулся к ее руке.
Боже, подумала она в смятении, только не сегодня. Она слишком устала, чтобы опять сопротивляться ухаживаниям этого типа.
Крогер широко улыбнулся:
– Ах, мисс Мендес. Какая это удача! Да, именно так! Я как раз случайно шел мимо. Могу я иметь честь проводить вас домой?
Мария почти не раздумывала. Теперешнее положение вещей было не совсем таким, как в предыдущий раз. Теперь Крогер был знаком с ней и ее родителями, и девушка вспомнила о своем решении не ссориться с этим человеком. Но все же она не испытывала ни малейшего желания находиться в его обществе и, уж конечно, вовсе не хотела, чтобы ему показалось, будто она поощряет его ухаживания.
