Кучер улыбнулся ей с козел. Ливрейный лакей, ехавший на запятках, подбежал к лошадям. Форейтор подмигнул товарищу.
Лорд Хэнли на бархатном сиденье кареты подался вперед, чтобы видеть ее. Волосы его отливали серебром.
– Так значит, я искал подзаборную шлюху! Какое падение для восхитительной лондонской куколки! Похоже, в ваших волосах, мэм, поселились крысы. Весьма прискорбно!
Миракл высвободила юбки из колючек и выпрямилась, насколько это было возможно в пространстве, ограниченном высокой насыпью, дверью кареты и собственной лошадью.
– Если мой внешний вид неприятен вам, поезжайте ради Бога дальше, лорд Хэнли.
– Ехать дальше? – Он улыбнулся. – Ну нет. Ох, напрасно вы ударили Филиппа Уилкота ножом. Вы причинили мне массу неудобств.
– Не более чем вы мне.
Граф взял понюшку табаку, после чего коснулся ноздрей кипенно-белым носовым платком.
– Вот вы и попались, точно рыбка в сеть. Правда, не совсем так, как то гниющее тело на виселице, мимо которого мы только что проехали. Ужасающее предостережение тем, кто творит дурные дела.
– Тогда вам, верно, стоит хорошенько запомнить тот урок, милорд, не так ли?
Граф откинулся назад и расхохотался.
– Покорнейше прошу садиться, мэм. Ваше глупое бегство окончено.
Миракл сделала реверанс. Под ребрами у нее оглушительно бился страх. Она подавила в себе безумный порыв к сопротивлению.
– Ваше сиятельство очень добры. Однако я предпочитаю оставаться здесь, у изгороди.
В глазах лорда Хэнли – холодных и голубых, словно подернутых пленкой глазах рептилии – застыл лед.
Теперь с трудом верилось, что она когда-то была с ним в одной постели. Да, он всегда был холоден, его ласки были небрежны, его вкусы неразвиты, но это все упрощало. Миракл, удовлетворяя мужчин, никого не подпускала к своему сердцу.
– Отпустите эту чертову лошадь, – велел граф. – Забросьте седло и поводья за изгородь.
– Как это низко с вашей стороны!
– Погодите, то ли еще будет! Окажите любезность, сядьте в карету. А коли станете брыкаться и визжать, прикажу слугам применить к вам силу.
– Пока я еще в состоянии двигать и руками, и ногами. – Миракл забралась в карету и села напротив графа. – Вам не потребуется применять ко мне силу. Визг и брыкания я приберегу на потом, для виселицы.
Граф с улыбкой захлопнул крышечку табакерки.
– При всем этом мы, наверное, могли бы сначала побрыкаться и повизжать вместе? Хотя мне и больно сознавать, что потом на вашу очаровательную шейку накинут петлю.
Миракл услышала хлопок – удар руки по конскому заду, – затем послышался топот копыт: Джим рысью убегал прочь.
– Нет ничего, что заставило бы меня что-либо делить с вами, – ответила она, хотя удушающий страх ледяной рекой бежал по ее жилам. – Лучше скорый конец на виселице, чем медленная пытка в вашей постели.
Подбородок графа дрогнул, хотя взгляд оставался неподвижным.
– Ты не проймешь меня своими оскорблениями, Миракл. Я ищу только справедливости. Однако за мои хлопоты за тобой должок.
– Вот как? Уж если кто кому и должен, так это вы мне. У нас ведь был договор. Вы его нарушили.
На щеке графа дернулся мускул, он перевел взгляд в окно.
– Какого черта, по-вашему, я вам должен? Ваш багаж, оставленный на моей яхте?
– Боже правый! Вообразить не могу, что вы его еще храните.
– Нет. – Взгляд его стал напряженным. – Я выбросил весь ваш хлам в море. В конце концов, там уже не было ваших драгоценностей.
– Вы обыскивали мои сумки? Зачем? Это недостойно лорда.
Граф стиснул ее руку. Его глаза загорелись.
– Что вы с ними сделали?
– С чем?
Он выпустил ее руку и снова устремил взгляд за окно, выражение его лица внезапно смягчилось.
– Ведь у вас были драгоценности? Немного денег?
– Вам-то что за дело до этого, милорд? Я вашего ничего не брала.
Граф откинулся на сиденье, барабаня пальцами по оконной раме и продолжая смотреть в пробегающую за окном ночь.
– Вы мне еще скажете, – в конце концов, проговорил он. – Однако в настоящий момент мне нужно другое.
– Это меня не касается.
Он, оглянувшись, досмотрел на нее и с улыбкой распахнул сюртук и жилет. Затем принялся расстегивать пуговицы пояса брюк.
– Нет? Никогда раньше мне не делала минет приговоренная к смерти женщина, но в подобной ситуации есть определенная привлекательность. В преддверии смерти, говорят, сексуальное удовлетворение бывает острее.
Долю секунды нелепость положения, в котором оказалась Миракл, возобладала над страхом.
– Вряд ли это существенно в нашем с вами положении, ведь речь идет о моей смерти, а не о вашей.
– Ты мне отказываешь? – Уже возбужденный, он отодвинул клапан брюк, чтобы высвободить пенис.
Миракл рассмеялась:
– Да уж, конечно, хотя меня тоже тянет…
Белоснежные зубы графа ослепительно блеснули. Он схватил Миракл за запястья и рывком усадил себе на колени.
– Ты, грязная потаскуха! Значит, тебя ко мне тянет, верно?
– …укусить вас, если вы меня принудите силой. – Она улыбнулась ему, хотя рукам было больно от его хватки, и гнев грозил перелиться через край. – К тому же мне нечего терять, а вы ничего не можете предложить.
Граф отпустил ее левое запястье и отвел назад руку. Миракл твердо была намерена оказать сопротивление, но вспомнила удары Уилкота и зажмурилась.
Однако удара не последовало. Карета резко остановилась, и лорд Хэнли качнулся назад.
Миракл вырвала руку и переместилась с его колен на свое место. Ночную тишину разорвал выстрел, за ним последовал еще один, мимо окна с треском пролетели пули. Выругавшись, граф неловко засуетился, торопливо застегивая штаны. Воспользовавшись случаем, Миракл вытащила у него из кармана пистолет.
Ночной воздух взрезал, как ножом, разбойничий окрик:
– Кошелек или жизнь!
Карета снова покачнулась. Что-то ударилось о землю.
Миракл без малейшего сожаления уткнула дуло пистолета лорду Хэнли в шею.
Руки графа застыли, так и не успев заправить рубашку за пояс брюк.
– Бога ради! Ведь вы не пристрелите меня?
Миракл почувствовала сумасшедший кураж.
– О, я как раз могу это сделать. Что значит еще одно убийство для женщины, приговоренной к повешению за уже совершенное? Оставьте в покое вашу рубашку! Держите руки так, чтобы я могла их видеть!
Граф поднял руки над головой и метнул в нее полный ненависти взгляд:
– Я никогда бы не причинил вам зла.
– Вы уже причинили.
Заскрипели рессоры: кучер и остальные спускались на землю.
– Вы о том, что произошло на яхте? Господи! Да я хотел…
– Ах, оставьте, милорд! Вы что же, хотите сказать, будто только что, грозя мне кулаком, играли в игры? Джентльмен, который сейчас собирается нас ограбить, увы, тоже в них не играет, да и я не шучу.
