бедняжку Люсиль, неужели ты хочешь стать следующей?
— Успокойся! — Аврора на миг пожалела, что не может схватить Гретхен за плечо и как следует встряхнуть. Она, конечно, всегда была чувствительной, но настолько нервной Аврора её видела впервые. — Я не поеду в лес, — она подняла с пола шаль и положила на колени Гретхен. — Мне всего лишь нужно кое о чём расспросить тебя и слуг де Труа. Я обещаю, что не поеду никуда дальше этого замка и гостиницы, — «во всяком случае, сегодня», добавила она мысленно.
— Охх, — лицо Маргариты стало растерянным, она беспокойно обвела глазами комнату. — Ну если тебе это так важно… Но я ничего не знаю! — кажется, она испугалась, что Аврора сейчас начнёт обвинять её.
— Я понимаю, что тебе очень тяжело это вспоминать, — Аврора поспешила вернуться к мягкому тону. — Но всё же прошу, постарайся. Ради меня, ради Люсиль, ради Бертрана и Леона.
— Что ты хочешь, чтобы я вспомнила? — глаза Гретхен уже высохли, теперь они просто ярко блестели. Лицо её стало напряжённым, руки на коленях были сцеплены в замок.
— Когда Леон принёс в замок тело Люсиль, ты начала омывать его, верно?
— Я… да, — она шумно втянула носом воздух. — Но я почти ничего не успела сделать, ворвался её дядя и оттолкнул меня, — Маргарита потёрла левое плечо, пострадавшее от удара о стену, вызванного толчком Жюля-Антуана. — Чудо ещё, что я на ногах устояла! Конечно, нельзя его винить, он ведь был не в себе… — видимо, Гретхен, как и её возлюбленный, не имела и тени подозрений касательно Жюля-Антуана де Труа.
— Ты внимательно осмотрела тело? На нём были… — Аврора замялась, думая, как бы поделикатнее задать вопрос, — следы надругательства?
— Я не заглядывала ей под юбку, — совсем тихо проговорила Маргарита, лицо её побледнело. — Я успела только протереть губкой лицо, шею и руки Люсиль, когда… когда пришёл её дядя. Но они наверняка над ней надругались, она же… она же была совсем м-молодая и не-невинная! — у неё вырвался судорожный всхлип.
Аврора стиснула губы, отгоняя от себя возникшие в воображении сцены насилия и чересчур живые воспоминания о сне, из-за которого она и завела тот проклятый разговор с Люсиль.
— А её лицо и шею ты хорошо осмотрела? Может, там были какие-то синяки, порезы, укусы? — продолжала допытываться она.
— На лице… вроде бы нет, — Гретхен зажмурилась, добросовестно вспоминая. — У неё вообще было такое лицо — нежное, но при этом очень испуганное! — она снова всхлипнула. — На шее… не помню. Но если бы её душили, я бы это запомнила! На руках… На руках были синяки — на запястьях, как будто её держали, а она вырывалась. И ещё… Я заметила, что на правой руке два ногтя были сломаны, а под ногтями кровь. Должно быть, она поцарапала своего убийцу! — удивительно, но в голосе Маргариты звучала гордость. — Люсиль пыталась сопротивляться!
— Знать бы ещё, куда она его поцарапала, — протянула Аврора. — Одно дело, если в лицо, другое — если зацепила грудь или шею. Поцарапанное лицо труднее скрыть. Как ты думаешь, царапины достаточно глубокие?
— Крови под ногтями было много, — мрачно кивнула Гретхен. — Я как раз подумала, что надо как-то её вычистить оттуда, и тут в комнату ворвался Жюль-Антуан. Надеюсь, Люсиль выцарапала своему убийце глаз!
— А украшения? Ты не помнишь, были на ней какие-нибудь украшения? Серьги, бусы, кольца?
— Нет, разумеется! — Гретхен уставилась на неё чуть ли не с обидой. — Если они и были, разбойники их все забрали!
— Но если они их забрали, должны были остаться следы, — возразила Аврора. — Разорванные мочки, к примеру, если серьги вырывали из ушей…
— Хватит! — неожиданно резко прервала Гретхен. Подняв голову, Аврора увидела, что её собеседница бледна, а выражение лица у неё было такое, словно её вот-вот стошнит. — Мне дурно становится от этих разговоров! — она приложила руку к груди, точно силясь протолкнуть застрявший там комок.
— Прости, — тихо произнесла Аврора, почувствовав, что и впрямь хватила через край. — Про украшения я спрошу у слуг — уж они-то должны знать. Прости, что заставила тебя вновь пережить это. Тебе нелегко пришлось, это правда.
— Уж точно лучше, чем бедной Люсиль, — глухо проговорила Маргарита, которая, похоже, уже стыдилась своей вспышки. — И да, насчёт украшений… Насколько я помню, на ушах у неё ничего не было. Ни серёг, ни крови.
— Спасибо, — всё так же тихо ответила Аврора, поднимаясь с места. Она остро ощутила, что стала здесь нежеланной гостьей, и стремилась покинуть замок Бертрана, чтобы заехать в гостиницу. Ей вдруг пришло в голову, что Жюля-Антуана здесь ничего не держит, что он в любой момент может уехать вместе со всеми слугами, и тогда её расследование завершится, едва начавшись. Не поедет же она за ним в Париж, чтобы продолжить расспросы, верно?
Впрочем, по пути в гостиницу Аврора немного успокоила себя, вспомнив, в каком гневе был де Труа после гибели племянницы. Если он невиновен, то останется в здешних краях до тех пор, пока все разбойники не будут изловлены и подвергнуты справедливому наказанию. Если же виновен… то тоже останется, чтобы не вызвать лишних подозрений. Слегка уняв таким образом свою тревогу (которая, надо признаться, возрастала с каждым днём), Аврора подстегнула Цезаря и помчалась к гостинице.
Местная гостиница представляла собой приземистое двухэтажное здание, не новое и достаточно потрёпанное, но вполне пригодное для жизни и на удивление чистое. Хозяин, пожилой, но ещё крепкий мужчина высокого роста с длинными седыми усами, был ворчлив и неразговорчив. Долгое время он содержал гостиницу вместе с женой, но пару лет назад она умерла, и с тех пор он ещё сильнее замкнулся в себе. Аврора прекрасно понимала его, поскольку и сама была не особо болтлива, но сейчас угрюмость хозяина стала серьёзной помехой в её деле. Ни с помощью уговоров, ни с помощью денег она не смогла вытянуть из него ничего нового о де Труа — только то, что платит господин Жюль-Антуан исправно, что он, как и его племянница и слуги, человек порядочный, в комнатах они ничего не прожгли, не разлили и не разбили, и что молодую девушку, конечно, очень жаль. Кроме того, Аврора выяснила, что Жюль-Антуан пил мало вина, но стал чаще прикладываться к нему после гибели племянницы.
Самого де Труа в гостинице не оказалось — он вместе с Бертраном поехал расспрашивать охотников. Авроре это было на руку — она хотела поговорить со слугами в отсутствие их грозного господина. Их было четверо — Анна, служанка Люсиль, Луи, слуга Жюля-Антуана, Огюст и Бернар, исполнявшие роли кого-то вроде стражников.
