— Ты уверена, Фифи, что больше ничего не можешь мне рассказать об этом медальоне? — неожиданно спросил отец в тот момент, когда Софи, решив, что он спит, собиралась поудобнее устроиться в кресле.
Неужели отец действительно думает, что вещица имеет какую‑то ценность? Возможно, они смогут воспользоваться им, чтобы подкупить Линдли? Хотя, если честно, как‑то сложно было представить себе, что человек вроде лорда Линдли прельстится подобной побрякушкой… но, возможно, стоит попробовать. Все, что она пробовала до сих пор, не возымело успеха. Может быть, с медальоном повезет больше.
— Спокойной ночи, папа. Если тебе что‑то понадобится, я тут.
Убедившись, что все тихо, она осторожно сунула руку в карман и потрогала медальон. Да, жизнь несправедлива… но иногда это даже к лучшему. Софи бы в голову никогда не пришло украсть чужую вещь… и вот, пожалуйста, медальон оказался у нее в кармане. И то, что было несправедливостью по отношению к мистеру Фитцгелдеру, возможно, обернется благом для них с отцом. Утром они узнают, не заинтересует ли лорда Линдли маленькое золотое сердечко.
Медальон. Притаившись за дверью, Линдли слышал, как д’Аршо расспрашивал дочь о медальоне. Должно быть, это он и есть — Фитцгелдер умудрился его заполучить, а Софи украла его перед тем, как сбежать из дому. Вряд ли это просто совпадение. Но тогда почему она не скажет отцу, что медальон у нее? Если она действительно украла медальон, то наверняка действовала по приказу отца. Тогда зачем теперь скрывать это от него?
Все это звучало на редкость бессмысленно. Если только… может, девушка говорит правду? Возможно, она действительно не брала медальон. Но тогда с чего бы Фитцгелдеру вздумалось обвинять ее в краже? Конечно, медальон мог украсть кто‑то другой. Да, наверное, так все и было. Кто‑то еще знал о том, что спрятано в медальоне. Кто‑то, кому это могло быть выгодно.
Если так, то все усложняется.
Линдли с трудом удержался от смеха. Можно подумать, до сих пор все было просто. Д’Аршо представлял какую‑то ценность лишь потому, что знал имена и местонахождение тех, кто участвовал в этой игре. Но если в эту игру вступят неизвестные Линдли силы, то информация, которой владеет д’Аршо, моментально обесценится. Однако Линдли слишком близко подобрался к своей цели, чтобы покорно смотреть, как добыча ускользнет из его рук. Завладев медальоном и скрывавшейся внутри его тайной, любой, кто знал об их ценности, мог в мгновение ока превратиться из пешки в одну из ключевых фигур.
Линдли мысленно подсчитал, сколько у него останется денег после того, как он заплатит за ночлег и услуги доктора. Похоже, этот хирург — вполне достойный человек. Но сколько нужно ему заплатить, чтобы быть уверенным, что он будет держать рот на замке? Через пару дней их визит перестанет быть тайной, Линдли был уверен в этом. А если это случится раньше, то мисс Даршо и ее отец окажутся в смертельной опасности.
Что же до него самого, то ему пока ничто не грозит. Хотя нет… Линдли подумал, что ему угрожает совсем другая опасность. Опасность, которая исходила от синих глаз и нежных девичьих губ, вкус которых он решился отведать.
В ярком свете дня мисс Даршо выглядела не менее очаровательно, чем при лунном. Даже, пожалуй, еще лучше, решил Линдли, поскольку не казалась уже такой встревоженной и уставшей. В глазах девушки появился блеск — несколько часов сна явно пошли ей на пользу. Безупречная кожа Софи в лучах полуденного солнца, широкой струей вливавшегося в комнату сквозь чисто вымытое окно, отливала перламутром. Светлые волосы, тщательно причесанные, были сколоты на затылке легкомысленным пучком, а ее скромное платье, хоть и измятое, обрисовывало столь соблазнительные формы, что Линдли, как ни старался, не мог оторвать от нее глаз.
На его счастье, ненависть, которую Софи питала к нему, за ночь ничуть не утихла. Линдли пришлось кусать губы, чтобы не улыбнуться.
— Итак, вы все‑таки явились навестить своих пленников! — резко бросила Софи, когда Линдли появился на пороге их комнаты. Ее отец по‑прежнему лежал в постели, в дрожащих от слабости руках он держал плошку с мясным бульоном.
— Какие же вы пленники? — усмехнулся Линдли. — Пока ваш отец находится здесь на положении раненого.
— А что потом? — неприязненно осведомилась она. Линдли с трудом понимал, что она говорит. Он смотрел, как шевелятся губы Софи, и не мог отогнать воспоминания, как эти губы прижимались к его губам. Неужели это было только вчера? — Куда вы потащите нас? Случайно, не в Тауэр[9]?
— Скорее уж в Ньюгейт[10], — ухмыльнулся Линдли.
— Уходите! Вон отсюда!
— Ничего не имею против, — протянул Линдли. С трудом оторвавшись от Софи, он перевел взгляд на ее отца. — Что скажете, д’Аршо? Вы уже готовы отправиться в путь?
— Нет! Ни в коем случае! — вместо отца ответила Софи. Сидя на краешке кровати, она ковырялась вилкой в тарелке, когда вошел Линдли.
— Я спрашивал не вас, а вашего отца! — отрезал граф. — Итак, что скажете, д’Аршо?
— Он еще очень слаб, — словно не слыша, продолжала Софи. — Доктор сказал, понадобится какое‑то время, чтобы он окончательно оправился.
— Да уж… какая удача, что он ранил себя в ногу! — иронически бросил Линдли. — Кто бы мог подумать, что вы так неловки, д’Аршо?
Если Линдли надеялся, что тот ответит, то напрасно. Д’Аршо упорно молчал. Зато Софи тут же кинулась на выручку отцу.
— Удивительно другое — как это вы вообще не убили его на месте, милорд?! — фыркнула она.
Линдли предпочел проигнорировать ее — притворившись глухим, он демонстративно повернулся к Софи спиной.
— Скажите, д’Аршо, она всегда так делает? Я имею в виду — решает за вас? А вам позволяется иногда вставить слово? Что ж, теперь меня уже не удивляет, что вы позволили своей дочери столько лет считать вас мертвым! — с едким сарказмом в голосе бросил он.
Краюха хлеба просвистела в воздухе, едва не угодив ему в голову. К счастью, Линдли успел вовремя перехватить ее… и даже мило улыбнулся той, которая ее швырнула.
Проклятие… нужно взять себя в руки. Уж не спятил ли он, что находит привлекательной… даже чертовски привлекательной эту мегеру? Странно, но сейчас, в гневе, Софи была не менее прелестна, чем накануне вечером, когда таяла в его объятиях.
— Успокойся, Софи, — отложив ненадолго миску, начал д’Аршо. — Мы как‑никак в долгу у его милости — ведь это он привез нас сюда и даже заплатил по счету. Уверен, лорд Линдли будет весьма признателен, если ты перестанешь швыряться в него хлебом.
