Однако отец не послушался. Вместо того чтобы лежать спокойно, он попытался сесть, потом, вытянув шею, обвел глазами комнату.
— Я убью его. Клянусь Богом, я его убью! — пробормотал он. Потом несколько раз повторил то же самое на французском, прибавив парочку крепких выражений, которые Софи предпочла бы не слышать. — Я все видел. Он трогал тебя так, словно ты его собственность! Клянусь, я придушу его собственными руками!
— Папа!
— Эудора дала мне слово, что у нее в доме ты будешь в безопасности, клялась, что и близко не подпустит к тебе никого из этих стервятников!
— Папа, успокойся. Нужно перевязать твою рану, а потом я постараюсь найти тебе доктора.
Но вместо того чтобы послушаться и сидеть смирно, отец вдруг принялся отбиваться. Он даже попытался оттолкнуть Софи, однако у него ничего не вышло. Решительно уложив его, она снова занялась повязкой. Впрочем, причина возбуждения, в которое неожиданно пришел отец, была ясна и так. Линдли. Этот ничтожный негодяй вернулся — стоял в углу, равнодушно наблюдая за этой сценой. Софи вдруг стало нечем дышать.
— Я убью тебя, Линдли! — прорычал отец. Несмотря на слабость, в его голосе явственно чувствовалась угроза, и сердце Софи сжалось от страха.
Судя по всему, на Линдли это не произвело особого впечатления.
— Да, я уже понял! — с ледяной усмешкой бросил он. — Но, сдается мне, ваша дочь постарается вас отговорить.
— Оставьте мою дочь в покое! — рявкнул д’Аршо. Дернувшись, как от удара, он попытался встать, держась за стену, чтобы не упасть. Софи попыталась его удержать, просила, чтобы он не делал этого, но он как будто не слышал. — Я уже дал слово, что поеду с вами, но, ради всего святого, не впутывайте сюда ее!
Похоже, это стоило ему последних сил — побледнев еще больше, д’Аршо стал сползать на пол. Софи, сообразив, что он потерял сознание, бросилась, чтобы подхватить его. Ей удалось помешать ему упасть на пол, но лицо его побледнело до синевы, а глаза как будто подернулись пленкой. О Господи, она вот‑вот потеряет его! Эта вспышка стоила ему слишком дорого.
— Папа… Пожалуйста, сделайте же что‑нибудь! — Девушка обернулась к Линдли. — Он истекает кровью…
— Помогите мне усадить его в экипаж. Наверняка где‑то в этом Богом забытом городишке отыщется хирург.
— Вы хотите отвезти папу к врачу?!
— Ну не собираюсь же я сидеть с ним тут в обнимку весь день?! — нетерпеливо рявкнул Линдли. — А теперь помогите мне!
Софи, оставив споры до лучших времен, беспрекословно подставила отцу плечо. Впрочем, очень может быть, что это всего лишь уловка — она поможет ему усадить отца в карету, а потом Линдли преспокойно увезет его туда, куда собирался. Что ж, в любом случае в двуколке отцу будет лучше, чем на грязном полу. Если повезет, она найдет способ избавиться от Линдли, и тогда они с отцом будут свободны, успокаивала себя Софи. По крайней мере у отца, возможно, появится шанс выжить.
Д’Аршо, немного придя в себя, слабым голосом потребовал, чтобы ему объяснили, куда его тащат. Софи изо всех сил пыталась его успокоить.
— Мы отвезем тебя к доктору, папа. Нужно, чтобы он остановил кровотечение и наложил тебе свежую повязку.
— Эй, Линдли, я же велел тебе не впутывать ее в это!
— Нет, папа! Я тебя не оставлю!
Д’Аршо попытался упираться, но Линдли не составило никакого труда затолкать его в двуколку. Лошадь, не понимая, что происходит, с беспокойством косила глазом в их сторону. Софи обрадовалась, что ленивые конюхи не успели выпрячь ее и отвести в конюшню. Это было ей на руку.
Пока Линдли усаживал отца в экипаж, девушка проворно обежала двуколку и забралась в нее с другой стороны. Подхватив вожжи, она вдруг резко стегнула ими лошадь — кобылка смерила ее укоризненным взглядом, однако не стала упрямиться и резво тронула с места. Двуколка дернулась.
Из груди отца вырвался стон.
— Держись, папа! — крикнула Софи. — Мы уезжаем.
Однако площадка перед постоялым двором оказалась довольно тесной — чтобы выбраться на дорогу, двуколку еще нужно было развернуть. Д’Аршо предоставил Софи сделать это самостоятельно, но она никак не могла заставить сбитую с толку кобылу двигаться куда ей было нужно. Правда, сначала ей повезло, и Линдли был вынужден спрыгнуть на землю, когда двуколка резко тронулась с места, однако задуманный Софи блестящий план бегства, к несчастью, сорвался.
Не пытаясь вмешаться, Линдли молча дождался, когда ей все‑таки удастся развернуть двуколку, после чего просто взял кобылку под уздцы, заставив ее остановиться. Та, словно сразу почувствовав себя увереннее в его руках, встала как вкопанная. Софи, сложив руки на груди, смерила графа ненавидящим взглядом.
— Подвиньтесь, — заявил Линдли таким тоном, что было ясно — никакого неповиновения он не потерпит. Софи ничего не оставалось делать, кроме как придвинуться вплотную к отцу, иначе бы он, чего доброго, просто усадил бы ее к себе на колени.
Из груди отца снова вырвался сдавленный стон — по‑видимому, Софи задела его ногу.
— Прости, — виновато прошептала она, метнув в Линдли испепеляющий взгляд.
— Софи остается здесь! — запротестовал отец. И сморщился от боли, когда двуколка резко дернулась.
Софи успокаивающе погладила его по руке.
— Нет, папа. Куда бы он тебя ни повез, я поеду с тобой.
— Ну, пока что мы все едем к доктору, — буркнул Линдли. Скосив глаза, он бросил на д’Аршо предостерегающий взгляд. — Живой вы мне нужнее, чем мертвый.
— Но она‑то вам зачем? — возмутился д’Аршо. — Оставьте ее в покое!
Линдли покачал головой, даже не удостоив Софи взглядом.
— Нет. Я склонен думать, что вы постараетесь протянуть подольше, если дочь останется при вас. Так что Софи едет с нами.
Итак, она тоже едет! Софи мысленно перекрестилась. Взяв отцовскую холодную руку в свои, Софи молча сжала ее, пока их тряская двуколка петляла в темноте по узким улочкам Уорика. Она старалась не обращать внимания на то, что в тесноте то и дело прижимается плечом к Линдли, чувствуя, как напрягаются его мускулы всякий раз, когда он натягивает или отпускает поводья.
Но сейчас важнее всего было отвезти отца к доктору, одернула себя Софи. С остальным она разберется потом. Она не знала, что заставило Линдли смягчиться. Скорее всего он не отказался от своего намерения побыстрее передать отца в руки властей. Но сейчас по крайней мере он пытается ему помочь, и Софи вдруг поймала себя на том, что в груди ее шевельнулось что‑то похожее на благодарность.
— Спасибо, — чуть слышно прошептала она.
Линдли промолчал. Ее фраза повисла в воздухе, и Софи вдруг почувствовала себя униженной. Похоже, этот человек не нуждается в ее благодарности… как не нуждается и в том, что она готова была ему предложить, с горечью подумала она. Линдли и не собирался отменить смертный приговор, который вынес ее отцу. Это всего лишь короткая отсрочка, а она — просто дурочка, что кинулась благодарить его. Да и он тоже наверняка считает ее дурой.
