— А почему ты не звонишь?.. Вы не звоните?
Она переводила взгляд с одного на другого с плохо скрытым недоумением: что означал их одновременный приход? Просто так прийти вместе они не могли! Светлана посторонилась, приглашая их войти и то ли по тому, как мужчины замешкались, пропуская вперед друг друга, то ли по их напряженному молчанию, она поняла, что случилось неладное. Спросила только:
— Что-то с Колей?
— Да! — как по команде ответили оба.
Ян лишь прочел в глазах майора немой вопрос: "Ты-то откуда знаешь?"
Светлана посадила их на стулья возле большого обеденного стола и коротко предложила, как приказала:
— Рассказывайте!
Ян растерянно посмотрел на Гапоненко.
— Но я ничего наверняка не знаю!
— Ты сказал "да" на мой вопрос, не случилось ли с Колей чего-нибудь плохого, — холодно напомнила Светлана. Сейчас она невольно воспринимала их враждебно, они принесли дурную весть и теперь оглядываются друг на друга, каждый боится начать первым. Неужели она производит впечатление истерички?!
В последнее время Светлана почему-то жила с предчувствием несчастья. Оно могло произойти с нею самой, в худшем случае — с Николаем. Не могло закончиться просто так, без жертв, её пребывание в том страшном заведении, которое живет человеческой кровью. Не могла она не заплатить этому кровожадному молоху!.. [13]
И вот случилось худшее: погиб Николай. Почему же она допытывается у них подробностей? Разве хоть что-то можно исправить?!
Майор сидел с каменным лицом и вовсе не спешил приходить Яну на помощь: не будет лезть поперед батьки в пекло!
— Ты же знаешь, Света, такое со мной иной раз случается. Но впервые я не поверил тому, что увидел… Твой Коля… Мертвый, с кинжалом в спине… Страшно!
Его передернуло.
— Это правда, — кивнул наконец Гапоненко.
— Когда… я смогу его забрать? — с трудом выталкивая наружу слова, заговорила Светлана.
— Завтра. Завтра, когда мы получим заключение эксперта.
— Какое это теперь имеет значение? — горько спросила Светлана и брови её сошлись на переносице. Она силилась постичь смысл слова "никогда". Неужели она никогда не увидит мужа живым? И сказала, ни на кого не глядя: — Хорошо, вчера Ваньку отец забрал. Братик очень любил Колю…
— Иными словами, вы хотите сказать, что искать убийцу не стоит, раз ничего нельзя исправить?! — не выдержал роли смиренного слушателя Гапоненко. — Пусть, значит, ходит себе по белу свету и размахивает кинжалом направо и налево?
— Нет, я этого не хочу! — другая на её месте давно убивалась да волосы на себе рвала, а эта лишь лицом почернела и повторила: — Рассказывайте, Дмитрий Ильич!
Глупышка! Что она там напридумывала своей красивой головкой? Может, решила, что раз Крутько убили, а пришел сообщать об этом майор в форме ОГПУ, значит, муженек был замешан в чем-то противозаконном? Отнюдь!
С другой стороны, кто, как не он, сможет представить происшедшее в наиболее выгодном для себя свете? Он надеялся, что у Яна хватит ума вслух не ставить его слова под сомнение.
— Хорошо, слушайте. В конце концов, это — не государственная тайна!.. Честно рассказывать обо всем, как говорится, себе дороже, но рискну! Авось, вы не запишете меня в невесть какие чудовища! Все равно, не стану от вас ничего скрывать… Когда случилось первое похожее убийство… да-да, подобное преступление, тоже с гибелью военного, ОГПУ уже рассматривало… Тогда я только начал работать в этом заведении. По странному стечению обстоятельств убитый оказался моим давним другом, которого я считал погибшим в перестрелке между… Неважно. Словом, я считал, что его давно на свете нет, но, видно, из той истории он благополучно выбрался. А прежде я мельком увидел его в Реввоенсовете и не поверил своим глазам: живой, да ещё в форме капитана второго ранга. Думал, что ошибся. Стал наводить справки. К сожалению, по причине большой занятости, это получилось у меня не вдруг… Словом, когда я наконец позвонил к нему на работу, мне ответили, что как раз сегодня его хоронят. Я едва успел на кладбище, чтобы проститься с ним. И там, у его могилы, глядя на безутешную, убитую горем вдову, осиротевшего ребенка, я поклялся найти его убийцу и сурово покарать.
Гапоненко замолк. Он страшно понравился себе в роли отважного мстителя со скорбно опущенной головой. Он сумел смутить даже проницательного Яна, сочувственно подумавшего, что, оказывается, и Черному Паше ничто человеческое не чуждо!
— Вернувшись на работу, я затребовал из архива — подумайте, дело уже успели сдать в архив! — все документы следствия. То, что я в них прочел, было достойно удивления, если не сказать больше: виновного не нашли!.. Представьте себе, четыре офицера отправляются на юг, в далекий Краснодар, чтобы найти клад, закопанный несколько лет назад белым контрразведчиком!
— Они не поделили его? — предположил Ян.
— Ничего подобного. Они были честными советскими офицерами. Все, кроме одного, который был оборотнем… Он появился в их группе в самый последний момент. Поезд уже тронулся, когда он открыл двери купе. Этакий бравый, с иголочки одетый полковник. Много дней спустя я получил из угрозыска материалы нераскрытого преступления, в котором фигурировал ещё один труп с кинжалом в спине. Сообща мы установили его личность — он как раз и был подлинным Рагозиным, чье место занял убийца. Так что, если быть точным, мой друг оказался не первой, а второй жертвой в деле о кладе…
Он обвел глазами юных слушателей. Светлана сидела с потухшим взглядом, но не упускала ни слова из его рассказа.
— Теперь уже поздно каяться, но сначала я действительно хотел привлечь к своим поискам вашего мужа, потом же… Как-то неосознанно я дал ему почитать документ с описанием личности лже-Рагозина и оказалось, что он бывший пациент Николая Ивановича. Он даже вспомнил его подлинное имя-отчество, а большей услуги он просто не мог мне оказать. Я поблагодарил его и отпустил, надеясь впредь к его помощи не прибегать. Служебная машина закрутилась: был объявлен розыск Воронова Михаила Михайловича, в прошлом белого офицера, на кисти руки которого имеется послеоперационный шрам в виде буквы "Т". Конечно, после такого сообщения я был готов к сюрпризам, но смерть товарища Крутько меня поразила.
Он помолчал.
— Скажите, Света — возможно, мой вопрос покажется вам нелепым, — муж приходил с дежурства бритый или со щетиной? Все-таки сутки вне дома.
— У него на работе была безопасная бритва, но вообще он больше любил ходить в парикмахерскую, после которой, говорил, чувствует особую свежесть. Он терпеть не мог неопрятности и всегда был чисто выбрит.
Гапоненко кивнул.
— Я так и думал, что по пути домой он куда-то заходил. Скорее всего, в парикмахерскую. Видимо, там он и встретил Рагозина-Воронова. Наверное, решил сам сыграть роль сыщика. Он шутя признавался мне, что в детстве мечтал им быть. Пошел следом за преступником и… Дальше вы знаете.
— А что если не он, а тот, другой, за ним пошел? У Коли ведь все на лице написано! Он не смог бы скрыть ни удивления, ни презрения… — проговорила Светлана.
— И я подумал о том же, — поддержал её Ян, — но предполагаю другое: а не работает этот Рагозин в парикмахерской? Хорошо бы узнать, не появился ли там недавно новый работник?
— А если появился? — шепотом спросила Светлана.
— Тогда я мог бы пойти к нему, постричься, — предложил Ян. — Если шрам у него есть, я его увижу!
— Это очень опасно, хлопчик, — добродушно-снисходительно бросил Гапоненко, оглядев высокую, но худощавую и оттого кажущуюся хрупкой фигуру юноши. — За короткий срок белый офицер Воронов, не колеблясь, отправил на тот свет троих крепких, здоровых мужчин. И каждый раз лишь одним точным ударом кинжала прямо в сердце!
— А разве у вас, Дмитрий Ильич, нет оружия? — поинтересовался Ян, никак не реагируя на его тон.
— У меня, разумеется, есть, но мой наган — оружие табельное, я не могу передавать его в чужие руки.
— Я и не хочу брать его в свои руки или там сражаться с вашим Вороновым на ножах. Я хочу вам помочь его выследить. Предлагаю себя в роли подсадной утки. А в случае чего, вы меня прикроете!
— В каком таком случае? — не на шутку разволновалась Светлана. — Тебе мало Колиной смерти? Тоже мне, мститель нашелся! Пусть делают это те, кого уполномочило государство!
— А помогать им должны сознательные граждане! — тоже разгорячился Ян. — Неужели теперь я смогу спокойно жить, ходить в институт, зная, что по тем же улицам ходит гадина, лишившая тебя любимого человека!
— Я запрещаю тебе лезть в это дело, слышишь?! — она встала и стукнула кулаком по столу.
Майор не видел Светлану такой, а сейчас залюбовался ею: глаза молодой женщины горели гневом, а рыжие волосы торчали, будто вставшая дыбом шерсть дикой кошки.
