— Немного.
— Кто научил вас?
Она слегка замялась, но сказала правду:
— Моя мать.
— Откуда ваша мать узнала гэльский язык?
— Она… она шотландка.
Эрайна говорила очень тихо и сильно смутилась. Маркиз, не в силах сдержать любопытство, поинтересовался:
— Почему ты мне не сказала? Она подняла на него глаза:
— Я боялась, что ты рассердишься.
— Рассержусь? Чего ради мне сердиться?
Эрайна молчала, и тогда он спросил так, словно заранее готов был к ответу:
— Кто твоя мать?
Эрайна вытянула руки, как будто хотела ухватиться за него, но тут же снова опустила их.
— Моя мама… — она на мгновение запнулась. — Мама… из Макнаинов.
Маркиз онемел, а герцог воскликнул:
— Из Макнаинов? Почему же мне не сказали? Почему вы это так тщательно скрывали?
Видимо, Эрайне легче было отвечать ему, а не маркизу:
— Мама убежала с моим отцом, а так как он был англичанин, то дедушка… он был главой клана Макнаинов… дедушка отрекся от нее.
Герцог уставился на нее так, словно ушам своим не верил, потом предложил:
— Вернемся в гостиную.
Герцог пошел впереди, Эрайна покорно последовала за ним, а маркиз взял ее за руку, и она поняла, что он не сердится, но поддерживает и любит ее.
Она высоко держала голову и в ясных, спокойных выражениях объяснила герцогу то, что он хотел знать.
— Мама очень страдала оттого, что отец отказался общаться с ней из-за ее брака с англичанином, но они с папой были очень счастливы, и больше ничто не имело для них значения.
— Так ваш дед — граф Наин? — спросил герцог.
— Да, ваша милость, но после того, как мама убежала из дома, она не пользовалась титулом.
— Граф был достойным вождем клана, — сказал герцог, — но нас он ненавидел почти так же сильно, как и англичан.
Маркиз расхохотался.
— Так относились к нам все Макнаины, насколько мне помнится, — сказал он. — А что вы собираетесь предпринять по отношению к леди Морэг?
Герцог крепко сжал губы.
— Она предстанет перед судом старейшин своего клана и будет приговорена к изгнанию.
— Вы полагаете, что этого добьетесь?
— Глава клана сделает это, когда я уведомлю его о происшедшем. Будут наказаны и те, кто действовал по указке леди Морэг.
Маркиз понял, что отец хочет еще что-то сказать, и молча ждал.
— Леди Морэг всего лишь сводная сестра нынешнего графа, — пояснил герцог, — и они никогда не питали расположения друг к другу. Как глава рода, граф стремится установить добрые отношения между нашими кланами, и эта проблема уже решена, Алистер, поскольку ты женат на женщине из Макнаинов. Я к тому же уверен, что граф примет в своем доме мать Эрайны, свою родную сестру, если она захочет вернуться.
— Вы, в самом деле, так считаете? — воскликнула Эрайна. — Мама будет просто счастлива, ведь после смерти папы она постоянно вспоминала и тосковала о своей семье.
— Мы поможем ей обрести эту семью, как только она достаточно поправится, чтобы вынести переезд, — спокойно произнес маркиз.
От радости Эрайна позабыла, что герцог еще здесь, и прижалась щекой к плечу Алистера. Со сдержанным смехом в голосе тот сказал:
— Вот видите, отец, после всех моих ошибок, после долгих лет, проведенных, как вы считали, по-пустому, я вернулся, совершив правильный поступок, и привез с собой ту жену, какую вы хотели сами выбрать для меня. Признайтесь, что уж этого вы никак не ожидали!
В словах не было необходимости… Герцог просто положил руку сыну на плечо, и жест его был весьма выразителен.
Обед был очень длинный, так как съехалось множество гостей, а волынщики, развлекавшие собравшихся музыкой, в конце трапезы исполнили две дополнительные мелодии, — как поняла Эрайна, в честь ее избавления от гибели. Тем не менее, она вовсе не устала.
Но все же ее отправили в постель немедленно после того, как обед кончился. Миссис Макдонон помогла ей раздеться и оставила у постели горящую свечу; в камине пылало большущее полено.
— Нынче с моря тянет холодный ветер, м'леди, — объявила экономка, выглянув в окно. — Будет просто чудо, если вы не схватите простуду после того, что с вами случилось.
Эрайна ничего не ответила, улеглась спиной на подушки и думала о том, как ей тепло и уютно… и кажется, что крохотные язычки пламени из камина бегают у нее внутри, согревая все тело.
Она лежала и ждала. Меньше чем через полчаса смежная дверь отворилась.
Маркиз вошел в комнату; на нем уже не было одеяния шотландских горцев, вместо него он надел длинный бархатный халат, которого Эрайна раньше не видела, и который очень ему шел.
Он подошел к постели; глаза его сияли необычным светом, который и смутил и возбудил девушку.
Она протянула к нему руки.
— Я была уверена, что ты придешь… пожелать мне доброй ночи.
Маркиз присел на кровать в той же позе, как и днем.
— Доброй ночи? — переспросил он. — Я считаю, любимая, что ты кое о чем забыла.
— О чем же я забыла? Разве что поблагодарить тебя еще и еще раз?
— Ты благодарила меня более чем достаточно.
— Тогда что же я все-таки забыла?
— Что мы с тобой женаты! Эрайна опустила глаза.
— Но ведь ты говорил, что это всего лишь… притворство.
— Я говорил это, когда вел себя как англичанин, и контракт наш был тоже английский. В Шотландии мы объявили себя мужем и женой в присутствии свидетелей, и теперь по законам этой страны мы с тобой состоим в браке.
Эрайна почувствовала, что каждое его слово возносит ее к небесам в радостном порыве.
— Сегодня я уже написал в Эдинбург с просьбой зарегистрировать наш брак, — добавил он.
— Ты уверен? Вполне уверен, что хочешь этого? — спросила Эрайна.
— Твердо уверен, — отвечал маркиз. — Это именно то, чего я хочу! Ты моя, Эрайна, моя жена отныне и навсегда, и я никогда не позволю тебе уехать!
Она подумала, что сейчас он обнимет ее, но он этого не сделал, а, помолчав минуту, сказал:
— Ты ведь понимаешь, как сильно я желаю тебя… не только телом, но разумом, сердцем и душой. Но ты перенесла чудовищное потрясение, и если хочешь, я просто пожелаю тебе спокойной ночи и уйду, а ты будешь отдыхать.
Эрайна понимала, что только идеалист и рыцарь, каким она его считала, может быть таким понимающим и самоотверженным.
У нее не было слов, чтобы сказать ему об этом, она только протянула руки и привлекла его к себе.
Много позже, когда дрова в камине превратились в золотые угли, а пламя угасло, маркиз заговорил:
— Мне хотелось бы найти слова и объяснить тебе, что для меня значит быть с тобой в моем доме, в моей стране, окруженным людьми, которые любят и уважают меня, и которым я стану служить до конца моих дней.
