Она станет замужней женщиной? А как же клятва, данная самой себе, что никогда не будет ничьей женой, не будет принадлежать ни одному мужчине, не заведет детей и согласится на пустоту, к которой ее приговорил Томас? И тут же возникла горькая мысль: Максен Пендери никогда на ней не женится. Конечно, ребенка завести поможет, но не более.
— А почему ты думаешь, что он просто не возьмет того, что хочет?
— Пожалуй, я ничего не знаю о буквах и цифрах, о всякой другой ученой ерунде, — заявила Лусилла, — но я знаю мужчин. Максен Пендери, конечно, серьезен и загадочен, но у него с Томасом есть общая черта.
— Какая?
— Он не возьмет женщину, пока та сама не отдаст себя.
Райна вынуждена была согласиться, вспомнив о недавних событиях:
— Твои слова мудры, Лусилла, но я не могу воспользоваться твоим советом. Да, я отвергну его, но не потому, что хочу стать его женой.
— Буду молиться, чтобы Бог дал тебе силу.
— Спасибо.
Лицо Лусиллы выражало тревожное сомнение:
— Желаю тебе спокойной ночи.
— И тебе, — ответила Райна.
Она изрядно проголодалась и отправилась на поиски съестного. Поставив посередине кухни высокий стул, она забралась на него и легко отыскала ключ, спрятанный среди посуды. Слава Богу, со времени смерти Томаса ничего не изменилось. Когда ее впервые привезли в замок, девушка частенько пробиралась сюда под покровом темноты, умирая от голода, потому что отказывалась есть вместе с норманнами.
Стараясь не думать о договоре с Лусиллой, она отрезала кусок твердого сыра, несколько ломтей сухого мяса и хлеба затем, закрыв кладовку и положив обратно ключ, она повернулась к столу, где еще совсем недавно спала саксонка.
Там стоял Максен.
Райна едва удержала в руках еду.
— Вы напугали меня, — она старалась скрыть раздражение.
— Примите мои извинения. Мне показалось, вы слышали мои шаги.
«Разве их услышишь? — подумала девушка. — Хозяин замка ходит, словно кот — неслышно и бесшумно».
— Нет. Я ничего не слышала.
Слава Богу, что он пришел после ухода Лусиллы. Пендери, подняв брови, положил локти на высокий стол, наклонился:
— Вы будете есть? Или размышлять?
Только теперь до Райны дошел смысл ее поступка: никто из слуг не имеет права без спроса брать что-нибудь. Такое себе могли позволить только хозяева замка. Какое наказание за это ей придумает Максен?
— Я… — взглянув на свой ужин, девушка решила, что еда не такая уж аппетитная и лучше поесть утром, а сейчас лечь спать. Подойдя к столу, она положила мясо, хлеб и сыр в тарелку.
— Для вас, милорд, — проговорила Райна и повернулась к двери.
Пендери загородил ей дорогу:
— Для меня? Но я уже поел.
А она вот не ела!
— Я хочу спать!
— Голодной?
— Приходится…
— Садитесь, Райна, — он указал на высокий стул, — и поешьте.
Что-то он замышляет. Но разве угадаешь его намерения? Он не станет о них говорить. Но все это как-то подозрительно. Райна села и пододвинула к себе тарелку. Не поднимая головы, спросила глухим голосом:
— Что будет с теми саксами, которые не перешли на вашу сторону?
— Они выбрали смерть, — бросил Максен. — Вот вам ответ на вопрос.
— Почему же вы не расправились с ними сегодня утром?
Рыцарь нагнулся к ней поближе:
— Всему свое время, Райна!
От его слов по спине пробежала дрожь, но она все же стояла на своем:
— Разрешите мне поговорить с ними?
Она надеялась уговорить Этеля и четырех его друзей присоединиться к большинству. Пендери ответил не задумываясь:
— Зря стараетесь. Ешьте!
Она ела под его неотступным и пристальным взглядом. Поужинав, она поднялась из-за стола, чтобы пожелать хозяину замка доброй ночи.
— Итак, еще одна ваша ложь открылась, — заметил он.
«Господи, какая же?» — лихорадочно перебирала она все сказанное ею. Может, он слышал отрывки разговора с Лусиллой, где речь шла о кинжале, найденном не на полу, а на подносе. Или Максен уловил ее признание, что ей небезразлична его связь с Сетой?
— Боюсь, я не понимаю вас, — голос Райны дрогнул.
— Почему вы солгали о кинжале, сказав, будто нашли его на полу, а не на подносе?
«Если Пендери слышал разговор, то понял суть из последних фраз…»
— Я боялась за Лусиллу. Ведь если бы вы узнали правду, то могли бы наказать бедную саксонку.
Рыцарь нахмурился:
— И вы все еще боитесь за нее?
— Она не виновата, милорд. Даю вам голову на отсечение.
Он насмешливо поднял бровь, давая этим понять, что думает по поводу ее клятвенных заверений.
— Если не служанка, то кто?
Вправе ли она рассказывать ему о своих подозрениях? Наверно, надо сказать — иначе накажут Лусиллу.
И она решилась.
— Я думаю, это сэр Ансель.
— А почему вы так думаете?
— Вчера утром, придя к вам на прием, он ел с подноса, поданного мною. И он…
— Что?
— Сегодня вечером справлялся о моей ране и спросил, не кинжалом ли я поранилась.
— Может, вы опять лжете, Райна, чтобы я наказал норманна?
— Нет! — запротестовала девушка. — Я говорю правду.
Максен двинулся к ней и встал так, что ей и ретироваться было некуда.
— Это такая же правда, как то, что вы убили Томаса? Что нашли кинжал на полу? Утром вы сказали мне, что вам все равно, с кем я делю ложе. Этой правде я тоже должен верить?
Последняя фраза больно задела девушку:
— Верьте тому, чему хотите, — процедила она сквозь зубы. — Но вы ошибаетесь.
Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Райна отскочила в сторону и кинулась к двери.
— Райна, — окликнул рыцарь, но за ней не пошел.
Саксонка остановилась и взглянула через плечо.
— Не вздумайте играть со мной, — предупредил ее норманн. — Если вы это сделаете, то поймете, что Лусилла ошибается. Вы придете в мою постель, но не как жена. И думать об этом забудьте.
Ей хотелось бежать со всех ног, но усилием воли она заставила себя идти не спеша. Щеки у бедняжки горели от стыда.
Максен испытывал усталость — телесную и духовную. Он опустился на стул.
Да, именно сэра Анселя он подозревал. Подслушанный разговор Райны с Лусиллой убедил его в этом. Кстати, рыцаря не мучили угрызения совести по поводу того, что он вторгается в чужие тайны. Странно, но в его душе опять вспыхнул гнев: девушка снова солгала — кинжал лежал на подносе, а не на полу. Но особой злости к ней у него не было: ведь саксонка призналась в своих чувствах к нему. Теперь он был вооружен, ибо знал совет, который дала Лусилла. Все-таки хорошо заранее знать, каким способом можно заставить его жениться на ней.
Вздохнув, Максен поднялся со стула. Союз двух сердец будет, уверил он себя, однако вовсе не скрепленный браком.
