Процессия двигалась по городу, который замолчал, как будто вымер. Здесь такого не припомнят давно. Нет голосов продавцов, нет металлического звука, когда кузнец кует железо, нет детского смеха и женских разговоров. Молчали все.
— Стойте!— Голос Стефано был лишен жизни. Он остановил процессию перед Собором Рождества Девы Марии и перед глазами предстала картина, как они еще недавно прогуливались вместе с Дианой. Он помнил, как горели ее глаза. Она была восхищена этой постройкой. И там был алтарь…
«Как только я вернусь, мы обязательно зайдем внутрь. Не стоит ждать времени, когда его достроят»,— произнес он тогда, прикладывая ее ладонь к свое груди.
Они никогда не зайдут внутрь, держа друг друга за руки. Она так и не увидела, что творится внутри Собора.
Стефано спешился, и в тишине города поднял на руки Диану. Они зайдут туда вместе! Потому что она так хотела! Потому что он ей обещал!
Преодолевая небольшие ступеньки, он занес ее на руках внутрь, оставляя позади свой народ. Ему хотелось остаться с Дианой наедине…
Эпилог
Самое сложное время, когда ты остаешься один и точно знаешь, что это одиночество никто не нарушит. Стефано провел возле тела жены всю ночь, стоя на коленях, потому что не в силах был больше стоять на ногах. Он плакал столько, сколько мог позволить себе великий воин. Он произносил слова, жалея о том, что не произносил их раньше. Он вспоминал каждую минуту их жизни, коря себя за то, что не ценил. Он молился и желал лечь рядом с ней.
А наутро, выйдя из Собора, он увидел тысячи людей, которые спали прямо на земле. Увидев перед собой герцога, они засуетились и поднялись на колени. Они скорбели всю ночь.
— Ломбардия не видывала герцогиню милее сердцу для своего народа! — Произнес он,— Господь скорбит вместе с нами.
После этих слов закапал дождь, как подтверждение его слов. А Стефано, несмотря на него, вскочил на Неро и поехал за город. Его путь лежал в лес, туда, где однажды они с Дианой узнали о проклятье, где так жестоко изменилась их жизнь.
Он оставил коня на поляне, а сам неспешно шел вглубь. Он шел наугад, как подсказывало ему сердце. Иногда казалось, что Диана рядом, облаченная в белое платье, показывает ему дорогу.
И он вышел к лачуге, остановившись возле него и боясь заходить.
— Проходи,— послышался старческий голос.
Он опустил голову и зашел, сразу вспомнив тот день, когда Диана ударилась головой и лежала здесь на старом тряпье. Сейчас здесь мало что изменилось, появилась только люлька в дальнем углу. Старуха что-то варила, помешивая деревянной палкой.
— Хочешь забрать его?
Этот вопрос парализовал Стефано. Он перевел взгляд на люльку, боясь даже подходить.
— Господь упокоит ее светлую душу, я помолюсь за нее,— продолжала старуха,— никакая нормальная мать не загубит жизнь своего дитя ради собственной жизни. Она выбрала правильный путь. Да и проклятье нельзя обмануть.
Он даже не мог ничего сказать, просто стоял, наблюдал за старухой и слышал кряхтение ребенка.
— Так ты будешь его забирать?
Она прекрасно знала ответ, но продолжала спрашивать, глядя на него с укором. И под ее взглядом Стефано снял с пальца золотой перстень, на котором красовался символ его рода - Бисцион, и положил его на покосившийся стол:
— Его жизнь не восполнит мою утрату. Никогда.
После этих слов он вышел из лачуги и зашагал прочь. Но старуха его окликнула:
— Есть еще кое-что!
Он остановился и слегка обернулся, внимательно слушая.
— Но это скорее, как подарок Господа за все муки, которые вы испытываете из раза в раз. Ваша любовь будет рождаться снова и снова в разные времена, пока наконец ваши души не обретут покой, а проклятье не утратит свою силу.
Стефано пошел дальше, точно зная, что старуха смотрит ему в спину. Он даже обернулся, но ее не было. Оставив позади себя лес, он сел на коня и поскакал в замок.
Спустя годы
Он мало выходил из замка, осунулся, мало ел и почти не спал. Его не узнавал никто: из активного воина он превратился в хилого старика. Лишь только Агнесса монотонно мельтешила перед глазами и всегда с улыбкой на лице. Нет, поначалу она страдала, много плакала, ходила в черном. Но жизнь людей продолжалась, а его жизнь остановилась. Его сердце умерло вместе с Дианой.
Даже Павия не помогла, когда Стефано вернулся к истокам. Туда, где все начиналось, где они поженились, ругались, ненавидели друг друга. Нет, он не ненавидел ее. Никогда. Всегда чувствовал влечение и просто убегал от своих чувств. Она навсегда останется его женой.
Он провел в трауре всю свою жизнь. Дела герцогства его интересовали все меньше, он утратил смысл к жизни. Не помогла даже незаконнорожденная дочь, которую родила ему Агнесса. По словам бывшей камеристки Дианы, та сама дала наставление о том, чтобы Агнесса о нем позаботилась. Ложь или правда- никто не знал, герцогиня унесла свою просьбу в могилу. Но счастье Агнессы было кратковременным, герцог не женился на ней. Но дал достойное образование дочери и обручил ее с Франческо Сфорца.
Доменико Фоскари был приговорен к смертной казни через повешение своим же отцом. Стефано меньше всего хотел этой смерти, желая, чтобы тот мучился всю жизнь от душевных терзаний.
Борьба Флоренции в союзе с Венецией против Милана продлилась до самых последних дней жизни Стефано Висконти, а когда тот умер, наконец был подписан Лодийский мир. Но Ломбардия утратила свою силу вместе с силой герцогского рода Висконти.
Миланское герцогство возглавил следующий род- Сфорца. Франческо Сфорца женился на незаконнорожденной дочери герцога. Замок Висконти отныне имеет другое название «Замок Сфорца» и мало, кто знает, что этот замок ранее принадлежал роду Висконти.
Стефано Висконти до последних своих дней любил Диану, но так и не смог выполнить обещание, переступить через
