Смущение, страсть пронзили ее одновременно. Его тело, зажатое ее мягкими бедрами… постепенно смущение уступило место наслаждению.
– Это кажется… неправильным, – низкий тон ее голоса выдавал страсть.
Рэм рассмеялся, взял ее руки и положил себе на грудь.
– Это неправильно, если ты не захочешь играть свою роль. Люби меня, Иден.
Глядя на его сильное тело, распростертое под ней, видя свои пальцы на его груди, чувствуя ток крови, бегущий по бедрам, Иден забыла обо всем, кроме Рэмсея Маклина. Человек, который соблазнил ее, добился ее руки, а теперь обучает – легко и чудесно – искусству любви, искусству любить и быть любимой. Она готова отдать ему всю себя.
– Посмотри на меня, Рэмсей! – приказала Иден. Его глаза чуть приоткрылись. – Посмотри на меня! И люби меня!
Рэм глянул на жену, тело которой горело страстью. У него перехватило дыхание. Он видел, как его смуглые пальцы выделяются на нежной коже груди. Рэм повернулся на бок, увлекая Иден за собой. Начал медленно входить в нее.
Иден изогнулась, подалась навстречу, руки обхватили его широкую спину, ноги обвились вокруг бедер. Ей хотелось вобрать его в себя, задержать в своем теле. Бал правило первобытное женское желание достичь полноты союза с мужчиной. И Иден подчинилась зову сердца.
Сливаясь друг с другом, они вместе оказались на вершине наслаждения. Упругое тело Рэма задерживалось в ней, он замирал, набирая все более головокружительную высоту блаженства. Ее тело извивалось от жажды быть любимой, она выгибалась под Рэмом, вновь и вновь повторяя его имя, превращая его в магическое заклинание.
Вид Иден, выгибающейся под ним, отвечающей на мужское желание, заставил Рэма потерять голову. Собственный жар почти исчез, уступая место волнам ее накипающей страсти.
Иден содрогнулась от силы страсти, застонала от восхищения и наслаждения.
Она не могла шевельнуться, не могла ни о чем думать. Сердце буквально взорвалось в груди. Огонь пробежал по нервам. Нет, ее больше не существует, осталась только искра жизни, зажигающая костер любви. ЧУДЕСНО.
Когда Рэм лег рядом, Иден явно парила где-то в преддверии райских ворот. Ей хотелось увести туда и его. Она повернулась, положив голову на мускулистую руку. Иден продолжало казаться, что они все еще соединены, хотя их тела едва касались друг друга.
После слепящей серебристой яркости мгновений любви на нее сошло умиротворение. Последней мыслью было – это спокойствие имеет тот же цвет, что и чудесные глаза мужа.
* * *
Прохладный сумрак прокрался в комнату, когда погасла последняя свеча в канделябре. Иден проснулась в той же самой позе – голова на локте Рэма, руки обнимают его тело. Она пошевелилась, посмотрела на спящего мужа – вздымающаяся грудь, спокойное, умиротворенное лицо.
Иден выскользнула из кровати, коснулась босыми ногами ковра, начала искать ночную рубашку. Она нашла ее среди груды смятого белья, мелькнула мысль, что рубашка – это вещь, которая впредь вряд ли должна оставаться частью ее гардероба. Хотела надеть ее, но, глянув в зеркало, передумала.
Она подошла ближе, провела рукой по волосам, отбросила их назад. Закусила губу. Вид собственного тела поразил – Иден скользнула взглядом по груди, вспомнила восхищение Рэма, говорящего о ее красоте. Тогда она посчитала его слова простой лестью, но теперь задумалась… Пышная грудь, тонкая талия, ноги округлые, кожа гладкая. Внимательно оглядела плечи, волосы. Нет, нет ничего постыдного в ее облике. А мощное тело Рэма словно создано для того, чтобы она замирала в его руках. И это обрадовало, Иден повернулась перед зеркалом, восхищаясь собой.
Сквозь полуприкрытые ресницы Рэмсей наблюдал за забавным поведением жены. Он чувствовал – речь идет не о тщеславии, хотя ее щеки залила краска, а на лице отразилось удовольствие. Он тихо приподнялся и облокотился на подушки. Она оказалась даже более прекрасной, более соблазнительной и желанной, чем он представлял ее в мечтах холостяка.
Иден в последний раз посмотрела на себя в зеркало, скорчила забавную гримасу и прошла к умывальнику. Умылась, вытерлась полотенцем, разложила его на спинке стула и потянулась за рубашкой. Но рубашки не оказалось там, где она ее оставила. Резко повернувшись, она увидела Рэма, держащего сорочку в руках.
– Ты уверена, что она тебе нужна? – он протянул ей рубашку.
– Думаю, да, – честно ответила Иден, смутившись при виде их наготы теперь, когда Рэм проснулся.
– Я могу обнять тебя, и ты не замерзнешь.
– Можешь, Рэмсей Маклин, – она стыдливо потупила глаза, но успела заметить восхищение в его взгляде.
Рэм рассмеялся, обнял ее и нежно подтолкнул к кровати, лег рядом, лаская кончиками пальцев.
– Почему? – голос Иден звучал чуть слышно. – Почему ты пробрался в мою комнату в ту ночь?
– Я хотел тебя, Иден. Я должен был… быть с тобой.
– Хочешь сказать, как сейчас? – она потерлась грудью о его тело, их ноги переплелись.
– Да, как сейчас, – голос стал низким, глаза, не отрываясь, смотрели на ее грудь. – Я знаю, это было не очень благоразумно. Но все мои благородные стремления исчезают, когда речь идет о тебе, и я веду себя, как безумец, – усиливающееся возбуждение подтвердило правоту слов Рэма.
– Какие благородные стремления? – она с интересом посмотрела ему в глаза. Он не выдержал и моргнул под ее пристальным взглядом.
– Я должен был просить твоей руки еще тогда, в саду, но ты была… так чертовски хороша… Я хотел просить твоей руки еще до того, как коснулся тебя. Но в тебе, Иден Марлоу, есть что-то, от чего я забываю обо всем. Когда вижу тебя, то думаю только о твоей нежной коже, о том, как твое тело прижимается к моему. Я просто должен касаться руками твоих волос, чувствовать мягкость твоего тела подо мной. Или я сойду с ума.
В глубине души Рэм застонал при этом признании, понимая – это все правда, при виде ее тела он не в силах сдержать возбуждения. Он вновь… хочет ее!
– Господи, помоги мне, но я не властен над собою!
Она увидела странное выражение в его глазах и поняла – теперь самое время поцеловать его. От ее прикосновения Рэм пришел в движение – притянул к себе, и они слились в страстном поцелуе. Ласки разожгли огонь, взгляды усиливали пламя. Тела слились в новом ритме – каждое движение было наполнено страстью.
Когда все закончилось, Иден уснула, свернувшись калачиком, как котенок. К Рэму сон не шел – несмотря на удовлетворенность тела, в мыслях был разлад.
Он вновь вспомнил свое признание – да, ему необходимо видеть ее, держать в объятиях и быть вместе, приближаясь к вратам рая… или безумия.
Рэм подпер голову рукой и с болью во взгляде изучал лицо, согретое сном, спутанные волосы, чуть припухшие губы цвета спелой вишни. Его рука скользнула по изгибу талии, затем по бедру. Пальцы другой руки сжали ладонь жены. Она – чудо, дар, несущий необыкновенное наслаждение!
