Лео усмехнулся, демонстрируя полную уверенность в себе:
— Я умею позаботиться о том, что не принадлежит, будь уверен!
Чарлз поднял брови, ощущая острое желание нанести чувствительный удар, чтобы стереть с лица кузена эту гнусную ухмылку.
— Но что именно тебе принадлежит, кузен? Порой трудно это определить, правда?
В глазах его кузена по-прежнему горел вызов. Лео, как всегда, был полон боевого духа и глупости.
— Весь город говорит о том, что сэр Хьюго хочет вернуть миссис Уэдон. Рано или поздно ей снова понадобятся деньги, а уж ты определенно не можешь ее содержать. Она тебе не по карману, Лео.
У того на щеке заиграл желвак: он крепко стиснул зубы. Чарлз улыбнулся, испытывая пьянящее чувство победы. Удар! И весьма чувствительный, надо сказать!
— Если, конечно, — добавил он, не удержавшись, — миссис Уэдон уже сама не нашла то, что мы ищем, и не взяла тебя на содержание. Непременно ее об этом спрошу, когда наши пути пересекутся в следующий раз.
— Может, пора идти? — громко вопросила леди Гленналмонд, прервав их разговор. — Если мы хоть немного задержимся здесь, то окажемся в толпе. А я этого терпеть не могу!
Бо засмеялась и, подойдя к Чарлзу, взяла его под руку.
— Глупости, Августа. Ты просто любишь приезжать рано, чтобы пошпионить за остальными! Признавайся!
— Неужели вы не можете обойтись без вульгарности?
Леди Гленналмонд обвела их всех возмущенным взглядом. Она явно предпочла бы не иметь с этой семьей никаких отношений.
Бо начала что-то отвечать, но Лео прервал сестру:
— Вы же знаете Бо. Она говорит это для того, чтобы вывести вас из себя, дорогая! Могу я проводить вас к карете, миледи?
Он подставил руку, и леди Гленналмонд, полная оскорбленного достоинства, оперлась на нее.
— Ваша сестра просто невыносима, лорд Леонидас!
— Это совершенно не твое дело, Августа! — проговорила вдовствующая герцогиня с явным раздражением. — И я уже много раз тебе об этом говорила. Удовольствуйся тем, что безнадежно испортила характер своего мужа. И как это тебе удалось? Такой был милый мальчик.
Чарлз невольно усмехнулся. Бо захихикала и сжала ему руку.
— Казалось бы, моя милая невестка уже могла бы научиться не делать мне замечаний — хотя бы в присутствии бабушки, — прошептала она. — О, кстати, я вспомнила! У меня к тебе вопрос. Про Лео. Ну на самом деле про его любовницу.
Чарлз посмотрел на кузину. Он был вполне готов просветить ее, чтобы создать ее братцу побольше проблем.
— Поведаю обо всем что знаю.
Спускаясь с ней по лестнице, он положил ладонь второй руки на ее пальцы.
— Кто она? Мне никто ничего не хочет рассказать.
Чарлз улыбнулся. Бо с ее вспыльчивостью подобна заряженному пистолету без предохранителя. Выстрел может произойти в любой момент, и ущерб предсказать невозможно.
— Хотя не уверен, что тебе следует знать об этом, дражайшая моя.
Девушка притворно надулась.
— Но ты все равно скажешь, не так ли?
— Правда?
— Ты и сам прекрасно понимаешь, как это интересно, Чарлз!
Она адресовала ему широкую улыбку, весело щуря глаза.
— Наверное, ты права, — согласился он с театральным вздохом, подыгрывая Бо. Сколько лис он сможет запустить в этот курятник? — Бедняга Лео меня немного тревожит. Видишь ли, он связался с очень алчной вдовушкой, и я опасаюсь, что твой братец будет больно ранен, когда она его бросит.
Красные фонарики освещали дорожки и дворики. Казалось, что фонтаны наполнены не водой, а огнем. Над садом плыли облака дыма, усиливая странную атмосферу. Всюду звучала музыка: она лилась между деревьями и заглушала те звуки, которые могли доноситься из темных аллей и беседок сада.
Лео поймал себя на том, что снова всматривается в толпу. Кто-то наблюдает за ним — или же за Виолой. Ему не удалось определить источник этого внимательного взгляда, но его присутствие ощущалось очень ясно. Чувство страха и мурашки вдоль спины невозможно было не узнать.
Круг приглашенных был достаточно узким, и посторонних в этом списке не было. В Воксхолле присутствовали кавалеры женщин, которые, по общему мнению, относились к классу падших — и это были сливки дам полусвета. А дамы в плотных масках были аристократками высшего света, страдающими чрезмерным любопытством или любвеобильностью.
— Вы выбрали впечатляющую тему, дорогая.
Глаза Виолы в прорезях маски весело блеснули. Она обвела глаза тенями, отчего они казались еще ярче, чем обычно.
— Нам показалось, что это очень нам подходит. Если верить большинству людей, то ад — это то, что ожидает нас всех.
— И при таких соблазнах, — проговорил он, взмахом руки указывая на полуодетых женщин и общую атмосферу чувственных наслаждений, — сегодня скорее всего из списка святого Петра будет вычеркнуто еще несколько имен.
И за дело! Он не считал себя ханжой, но подобные вакханалии его никогда не интересовали.
Виола рассмеялась:
— Несомненно. Может, нам стоит заняться определением наших собственных мест в загробной жизни? Или походим и посмотрим на окружающие виды?
Лео ощутил, что его потрясение поднимается от груди к шее и даже щекам.
— Что именно вы предлагаете, дорогая?
Ее улыбка стала шире, и она пожала белым плечиком.
— «Весь мир — театр»…
Она ухватила его за руку и со смехом повела в темные аллеи сада. Они скользили мимо парочек, преследовавших те же цели. Тихие вскрики наполняли ночь, смешиваясь с соловьиными трелями и треском костров.
Виола потянула его с дорожки. Он встал спиной к дереву, а она опустилась на колени. Его плоть налилась предвкушением, пульсируя с каждым ударом сердца. Она умело расстегнула ему ширинку и высвободила его член.
Ее губы скользнули по набухшей головке. Ее язык скользил и обволакивал, зубы слегка надавливали. Она обвила пальцами основание жезла, и большой палец стал двигаться по нижней стороне в такт движениям ее рта.
Лео привалился спиной к стволу и старался не забывать дышать. Она непристойно, развратно, невообразимо умело ласкала его. Это было настолько приятно, что он даже не мог ревновать к тому, кто научил ее этому.
Он был совершенно уверен, что ни одна из молодых аристократок, которых он мог бы встретить на ассамблеях, никогда не смогла бы с ней сравниться, как бы старательно он ее ни обучал. Можно считать себя счастливцем, поскольку ему не нужно это проверять. Прелесть положения младшего сына в том, что нет необходимости жениться и обзаводиться наследником. Нет нужды укладывать в постель девственницу и молиться, чтобы его плотское желание нашло больший отклик, нежели простая покорность супружескому долгу.
