сотворил такое непотребство?
— Не знаю.
— Думается мне, не из Мейден-Хилла, — покачала головой экономка. — Должно быть, какой-нибудь сброд из Лондона.
Люси не стала возражать, что всякого сброда хватает и в Мейден-Хилле.
— Доктор Фремонт сказал, что зайдет с утра проверить повязку.
— Охо-хо. — Миссис Броуди с сомнением посмотрела на больного, словно прикидывая, доживет ли бедняга до следующего дня.
Ее хозяйка глубоко вздохнула:
— А пока, полагаю, мы лишь можем устроить его поудобнее. Оставим дверь приоткрытой, на случай ежели он очнется.
— Займусь-ка я лучше ужином капитана. Вы же знаете, стоит еде запоздать, и он выходит из себя. Как закончу накрывать на стол, пошлю Бетси присмотреть за джентльменом.
Люси кивнула. У них имелась лишь одна горничная, Бетси, так что всем трем женщинам следует приготовиться выхаживать незнакомца.
— Ступайте. Я спущусь через минуту.
— Хорошо, мисс. — Экономка наградила молодую хозяйку укоризненным взглядом. — Но сильно не задерживайтесь. Ваш батюшка непременно захочет с вами потолковать.
Та сморщила носик и кивнула. Миссис Броуди сочувственно улыбнулась ей и ушла.
Люси посмотрела на устроенного в кровати ее брата Дэвида незнакомца и снова задумалась: кто же он такой? Мужчина лежал столь неподвижно, что ей пришлось сосредоточиться, чтобы разглядеть, как поднимается и опускается его грудь. Повязка на голове лишь подчеркивала немощь раненого и делала заметнее ссадину на брови. Он выглядел таким одиноким. Тоскует ли кто по нему, ждет ли с тревогой его возвращения?
Одна рука несчастного покоилась поверх простыней. Люси коснулась ее.
Рука вдруг ожила и резко схватила Люси за запястье. Та так поразилась, что лишь испуганно вскрикнула и, подняв голову, наткнулась на взгляд самых светлых глаз, которые ей когда-либо приходилось видеть. Глаз цвета серого льда.
— Я убью вас, — отчетливо произнес незнакомец.
Секунду она думала, что зловещие слова предназначены ей, казалось, что сердце в груди перестало биться.
Но взгляд раненого был устремлен куда-то мимо нее.
— Итан? — Мужчина нахмурился, словно в недоумении, и снова закрыл свои невообразимо странные глаза.
Через минуту хватка на ее запястье ослабла, и его рука бессильно упала на постель.
Люси перевела дыхание. Судя по боли в груди, то был первый вдох с тех пор, как незнакомец схватил ее. Отступив от кровати, Люси потерла запястье. Какие сильные у него руки: к утру наверняка появятся синяки.
К кому он обращался?
Она недоуменно повела плечами. Кто бы это ни был, ему не позавидуешь. Судя по решительности в голосе, своего врага незнакомец прикончил бы без колебаний. Люси взглянула на него еще раз. Он дышал ровно и глубоко и выглядел так, словно мирно спал. Если бы не боль в запястье, она бы решила, что ей все привиделось.
— Люси!
Доносившийся снизу рев мог принадлежать только ее отцу.
Подхватив юбки, Люси выскочила из комнаты и помчалась вниз по лестнице.
Рара, заткнув за воротник салфетку, уже сидел во главе обеденного стола.
— Поздно ужинать — хуже не придумаешь. Расстраивает пищеварение. Потом полночи не могу уснуть — в животе бурчит. Я что, слишком многого требую, желая, чтобы обед в моем собственном доме подавался вовремя? Как думаешь? А?
— Нет, конечно, нет. — Люси заняла свое место по правую руку от отца. — Прости.
Миссис Броуди внесла дымящийся ростбиф, обложенный картофелем, луком-пореем и репой.
— Ха! Вот то, что мужчина хотел бы видеть на столе за обедом, — расцвел от удовольствия Papa, вооружившись ножом и вилкой и изготовившись резать мясо. — Отличная английская говядина. Пахнет божественно.
— Благодарствую, сэр.
Возвращаясь на кухню, экономка подмигнула молодой хозяйке.
Та в ответ улыбнулась. Благослови Господь миссис Броуди.
— Вот попробуй-ка кусочек. — Papa вручил Люси тарелку с горой еды. — Миссис Броуди знает толк в приготовлении отличного ростбифа.
— Спасибо.
— Равных во всем графстве не сыскать. А тебе нужно чуток подкрепиться, почитай, всю округу обошла сегодня. А?
— Как продвигаются твои мемуары?
Люси отпила вина, стараясь не думать о лежавшем наверху мужчине.
— Превосходно. Превосходно! — Капитан с воодушевлением пилил ростбиф. — Записал скандальную историю тридцатилетней давности. О капитане Федере — он нынче адмирал, чтоб его, — и трех туземках. Знаешь ли, эти девицы-туземки не носят никакой… Кхм! — Он вдруг закашлялся и, казалось, как-то смущенно посмотрел на дочь.
— И что же? — Люси поднесла ко рту кусочек картофеля.
— Да так, пустяки. Неважно. — Отец закончил наполнять свою тарелку и подтянул ее к краю стола, в который упирался его впечатляющий живот. — Скажем так, после стольких лет я поджарю старикана на огне. Ха!
— Восхитительно, — улыбнулась Люси. Если Papa когда-нибудь закончит мемуары и издаст их, то пара десятков апоплексических ударов Флоту Ее Величества обеспечена.
— Вполне. Вполне. — Капитан проглотил кусок и запил глотком вина. — Так вот. Я не желаю, чтобы ты волновалась за этого негодяя, того, что приволокла в дом.
Люси опустила взгляд на вилку, которую держала в руке. Вилка слегка подрагивала, но Люси надеялась, что отец ничего не заметил.
— Да, Papa.
— Ты совершила доброе деяние, поступок самаритянина, ну и все такое. Именно этому учила тебя по Библии матушка. Она бы одобрила. Но помни… — Он подцепил вилкой кусок репы. — Я-то уж насмотрелся на ранения в голову. Кое-кто выживает. А кто-то нет. И ни черта тут не поделаешь.
Люси почувствовала, как в груди заныло сердце.
— Ты считаешь, что он не выживет?
— Представления не имею, — раздраженно буркнул Papa. — Знаю только то, что говорю. Может, выживет. А может, нет.
— Ясно.
Она ткнула вилкой репу, стараясь не дать воли слезам.
Отец с силой хлопнул ладонью по столу:
— Прошу тебя только об одном. Не привязывайся к этому бродяге.
Уголок рта Люси слегка приподнялся.
— Но ты не можешь удержать меня от сострадания, — ласково сказала она. — Я не вольна над собой, неважно, хочу того или нет.
Papa сурово нахмурился:
— Не желаю, чтобы ты расстраивалась, если ночью он преставится.
— Постараюсь не расстраиваться, Papa, — пообещала Люси, понимая, однако, что давать обещания уже поздно. Если сегодня ночью незнакомец умрет, то завтра она будет рыдать в три ручья, несмотря на все свои обещания.
— Гм! — Отец вновь перевел взгляд на тарелку. — Пока довольно. Хотя, если бродяга выживет, запомни мои слова. — Он пронзил ее взглядом лазурных глаз. — Ежели ему взбредет в голову тронуть хоть волосок на твоей голове, я вмиг вышвырну его задницу за ворота.
Когда Саймон Иддесли, шестой виконт Иддесли, открыл глаза, у его постели сидел ангел.
Виконт чуть было не решил, что это страшный сон, один из нескончаемой вереницы кошмаров, преследовавших его ночной порой, или того хуже: он не пережил избиение и
