Мистер Тернер улыбался все шире.
— Несомненно, — кивнул он. — Скажите, мисс… — Он помолчал и окинул ее взглядом, приводившим в трепет. — Мисс Маргарет Лоуэлл, вы всегда говорите с работодателями в такой манере или это исключение сделано специально для меня?
— Пока жив Парфорд, вы не мой работодатель. А после… — Горло перехватило; легкие обожгло от воспоминаний о последних похоронах, на которых она присутствовала.
«Возьми себя в руки, — велела она, — или он уже к концу дня будет знать, кто ты такая».
Она откашлялась и продолжила уже спокойнее:
— А после его кончины вам вряд ли понадобятся мои услуги. Если только вы не планируете быть прикованным к постели. Предполагаете нечто подобное?
— Умно и жестоко. — Он вздохнул. — Полагаю, в постели мне ваши услуги точно не понадобятся. По крайней мере, не в качестве сиделки. Получается, да, вы правы.
Его ресницы были неестественно густыми. Эта черная вуаль на глазах не позволяла разглядеть зрачок. Увлекшись, Маргарет не сразу поняла, что его слова выходят за рамки простого флирта. Смит деликатно кашлянул. Он услышал в этих словах все от неудачного комплимента до непристойного намека. Как ужасно. Как унизительно.
Очень некстати в голове возникла картина — мистер Тернер, освобожденный от всех покровов из тонкой шерсти и небеленого льна, лежит на своей стороне кровати, кожа отливает золотом на фоне белоснежной простыни, и улыбается только ей.
Как соблазнительно.
Маргарет сжала губы и представила, как вываливает на его обнаженное тело содержимое ночного горшка. Именно такие мысли подарят ей настоящее удовлетворение.
Он чуть наклонился вперед.
— Скажите же, мисс Лоуэлл, у Парфорда достаточно сил для короткого разговора? Вы можете присутствовать в комнате и убедиться, что я не перейду границы дозволенного и не заставлю его волноваться.
— Он был предупрежден заранее. — Более того, отец настаивал, что желает немедленно видеть этого дьявола Тернера, как только тот явится. — Я узнаю, проснулся ли он и готов ли к встрече.
Она повернулась, чтобы уйти, и он схватил ее за руку. Девушка резко развернулась. Его пальцы были теплыми. Как бы ей хотелось, чтобы он не снял перчатки. Мистер Тернер держал ее не крепко, но властно.
— Последний вопрос. — Тернер заглянул ей в глаза. — Почему дворецкий запнулся, прежде чем произнес ваше имя?
Значит, он заметил. В подобной ситуации верным объяснением могла быть лишь правда.
— Потому что, — произнесла она со вздохом, — я незаконнорожденная. Неясно, как меня лучше называть.
— Что? Нет семьи? Никого, способного защитить вас и ваше доброе имя? Даже братьев, чтобы поколотить навязчивого ухажера? — Пальцы впились в запястье ее руки; взгляд скользнул вниз, задержался на ее груди и пополз вверх. — Что ж. Очень жаль. — Он широко улыбнулся, словно совсем не сожалел.
И улыбка, эта проклятая улыбка… После всего того, что он ей сделал, мог бы он, пританцовывая, ворваться в ее родной дом и затащить ее в постель?
Однако мистер Тернер вздохнул и выпустил ее руку.
— Все это очень печально. Для меня вопрос чести не бросаться на беззащитных женщин.
Он печально покачал головой и, повернувшись, сделал знак стоящему за спиной. Сопровождавший его молодой человек поспешил подойти ближе.
— Ах да, — сказал мистер Тернер. — Мисс Лоуэлл, позвольте представить вам моего младшего брата мистера Марка Тернера. Он прибыл со мной, поскольку искал уединения в тихом месте, где мог бы закончить философский трактат.
— Это не совсем философский трактат.
Марк Тернер, в отличие от брата, был строен — не худощав, но жилист и гибок. Он был на несколько дюймов ниже старшего брата, его бледность и светлые волосы особенно выделялись на фоне яркой внешности смуглого и темноволосого Эша.
— Марк, это мисс Лоуэлл, сиделка Парфорда. Несомненно, она обладает огромным терпением, что необходимо при общении со старым мизантропом, поэтому будь к ней добр. — Мистер Тернер усмехнулся, словно сказал нечто забавное.
Вероятно, Марку Тернеру не показалось странным, что Эш знакомит его со служанкой — тем более представляет ее брату. Он лишь молча посмотрел на него и кивнул с легким укором.
— Эш, — только и промолвил он.
Тот протянул руку и взлохматил волосы Марка. Он не дернулся и не посмотрел сердито, как мальчишка, считающий себя взрослым; и не подбоченился, как ребенок, довольный признанием старших. Он был лет двадцати четырех, одного возраста с одним из братьев Маргарет. В нем чувствовалось уважение к Эшу, не позволившее отмахнуться от его дерзкой выходки, взгляд при этом оставался слишком спокойным для человека его возраста.
Казалось, эти несколько жестов наполнены смыслом продолжительного диалога. Из-за такого отношения к младшему брату презрение Маргарет к мистеру Тернеру лишь возросло. Он не должен быть красивым. Не должен быть хорошим человеком. Он вообще не должен обладать хорошими качествами.
Единственное, что было очевидно: Эш Тернер станет для них всех досадной неприятностью.
Мистер Тернер продолжал доставлять Маргарет неприятности. Он следовал за ней вверх по широкой лестнице к комнате ее отца. Часть пути они проделали молча. Он лишь вертел головой по сторонам, обозревая внезапно обретенную собственность в виде стен и каменной лестницы, а затем, когда они вошли в галерею, и портретов предков. В его взгляде она не заметила жадности; это она могла бы простить. Однако он был захватчиком поместья Парфорд и смотрел на него взглядом пресытившегося покупателя — высматривал недостатки, чтобы ненароком не сказать слишком много комплиментов и дать тем самым основания поднять цену на следующем этапе торгов.
Он подошел к окнам в свинцовом переплете.
— Весьма привлекательно, — заметил он, любуясь открывавшимся видом.
Весьма привлекательно. Замок Парфорд был центром огромного поместья — пятьдесят акров прекрасного парка, разбитого на самых красивых холмах во всей Англии, окруженных процветающими фермами. Сад был плодом труда матушки, делом ее жизни, живым памятником женщине, воспоминания о которой уже стирались из людской памяти. А он считает это лишь весьма привлекательным?
Мужлан.
— Отлично сохранился, — сказал он, проходя мимо гобелена.
Маргарет вытаращила глаза, что, к счастью, осталось незамеченным, поскольку она шла впереди.
— Однако дом требует ремонта.
Маргарет замерла на месте, боясь даже повернуться в его сторону.
