Дальнейший путь каравана в Бухару пролегал через один из древнейших и прекраснейших городов Азии — Туркестан. Этот город — легенда с богатейшей историей и восхитительными мечетями, изящные купола которых, казалось, парили в небесах. Его чистые, зеленые и удивительно благопристойные улицы были наполнены строгой красотой и особым духом, который чувствовался даже в кирпичной кладке древних стен, повидавших немало чего на своем долгом веку. Он присутствовал и в проемах низких маленьких окон, взиравших на мир всезнающим взглядом, и в воздухе, напоенном ароматом седой древности. Туркестан настолько поразил чувствительную душу Эльнары, что она предложила своему другу прервать путешествие и остановиться в этом благословенном краю, где сама собой очищается душа и проясняется разум, где постигаются гармония и смысл человеческой жизни. Однако Султан по-прежнему жаждал увидеть Бухару, и Эли, как истинной представительнице мудрого Востока, не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Бухара встретила путешественников немилосердной жарой. Высокое солнце, которое почему-то казалось здесь белым, палило так сильно, что от его обжигающего дыхания не спасала даже ночь. Да и днем в тени было невозможно находиться без движения хоть сколько-нибудь долго: тонкая подошва летней обуви мгновенно становилась невыносимо горячей, будто ноги нечаянно попали на раскаленную сковороду. Противный липкий пот без конца струился по всему телу, вызывая непреодолимое желание залезть по самую шею в какую-нибудь бочку с прохладной водой и провести там остаток своих дней, дабы сохранить в этом адском пекле здравый ум и физические силы.
Лето в этих местах выдалось на редкость засушливое. К несказанной досаде Султана, который соблазнился на рассказы караванщиков о Бухаре, их щедрые обещания оправдались только в одном: в городе солнца было действительно много солнца. Пожалуй, даже слишком много. А вот изобилия фруктов, которым славились узбекские рынки, Эльнаре с Султаном увидеть не пришлось — год выдался неурожайным. Знаменитый сладкий плов с изюмом, так долго дразнивший воображение Султана, предпочитающего вкусную пищу прочим удовольствиям жизни, оказался слишком сладким. Так что человеку, непривыкшему к здешней кухне, есть его было весьма сложно. В общем, все оказалось не то и не так.
Бедняга Султан повесил нос. Он уже не хотел ничего, кроме благодатного проливного дождя, который на его любимой далекой родине порой шел по нескольку дней кряду, размывая дороги и превращая землю в жуткое месиво. Нынче эти картины вызывали в его измученной душе только умиление, но никак не досаду. Поглощенный своей мечтой, Султан даже не замечал завораживающей красоты древнего города и добросердечного нрава его кротких, трудолюбивых жителей. Уж так он был устроен — стоит загореться какой-нибудь идеей, ни о чем другом уже и подумать не может. Каждую ночь он засыпал с надеждой на перемену погоды, а проснувшись, едва не скрежетал зубами, когда видел, как могучее светило, словно насмехаясь над бедным хоршиком, вновь беззаботно блистает на безнадежно ясном небосклоне.
Конечно, Султан давно бы оставил этот чудовищный город, если б его спутница проявила малейшую слабость, весьма простительную для женщины, и попросила об этом небольшом одолжении. Но хрупкая девушка стоически переносила все невзгоды, связанные с пребыванием в краю палящего солнца. В душе приятель поражался ее терпению и силе духа, но объяснял себе это миниатюрностью сложения Принцессы, не ведающей о страданиях людей с солидным весом, тем более в условиях этой одурманивающей жары. Стоило Эли однажды немного занедужить, как Султан, донельзя обрадованный подвернувшейся возможностью достойно выйти из щекотливого положения, тут же предложил покинуть Бухару и отправиться в поисках счастья в Персию.
— Куда угодно, только не в Персию! — взволнованно воскликнула Эльнара. Этой осенью у ее деда Сатара, из-за которого в числе прочих она покинула родные места, заканчивается срок службы в Хоршикском ханстве, после чего он намеревался вернуться к себе на родину.
— Ты не хочешь попасть в страну сказки? — искренне огорчился приятель. — Жаль, я слышал, тамошним сладостям цены нет, они просто тают во рту, да и фрукты там, в отличие от Бухары, никогда не переводятся. Принцесса, я уверен, Персия тебе очень понравится!
Однако Эли, погруженная в свои невеселые воспоминания, молчала и будто не слышала своего приятеля.
— Быть может, нам стоит отправиться в Османскую империю, Принцесса? — выдвинул Султан очередное предложение. — Один мой знакомый когда-то сказывал мне, что там готовят отличный кебаб. Мол, кто-кто, а уж турки в этом деле толк знают и мяса не жалеют.
— Ты что-то сказал, Султан, про Османскую империю? — очнулась девушка от своих дум.
— Я говорю, Принцесса, что хоть турки по натуре — звери, а не люди, но ведь нам с ними хлеб не есть, кров не делить, так что жить в их стране можно. Да и, помнится, еще моя покойная матушка говаривала, будто есть в Османской империи с незапамятных времен одно зажиточное селение, где живут только хоршики. Когда-то наши земляки проходили через те места с завоевательным походом в глубь Азии и возвращаться обратно не пожелали. Так что мы могли бы примкнуть к ним. На чужбине-то, чтоб не пропасть, всегда лучше своих держаться. Правда, Принцесса, ты и так за мной как за каменной стеной, но все же на первых порах поддержка не помешает, пока мы там осмотримся да поймем, что к чему, верно?
Как выяснилось, ближайший путь в Османскую империю проходил через Персию. У Эли при этом известии слегка кольнуло сердце, но, успокоив себя мыслью, что до осени ее деда в тех краях все равно не будет, она вместе с другом отправилась в дорогу. Утомительным и далеко не безопасным оказался для Султана и его Принцессы переход через пустынные песчаные барханы, но все тяготы путешествия быстро забылись, когда их встретил персидский город Мешхед — тихий, немного сонный, но такой уютный и красивый после тоскливого однообразия и нещадного зноя пустыни. К тому времени запасы денег и провизии у путешественников подошли к концу. Оставив Эльнару в маленьком караван-сарае на окраине города, Султан отправился попытать счастья на местном базаре. Удача улыбнулась ему: всего за несколько дней, играя в любимую игру — метание костей, — которая приносила ловкому хоршику не только удовольствие, но и кое какой доход, Султан сумел набрать почти полкошеля серебряных монет. Он счел это добрым знаком свыше и решил продолжать хотя бы до тех пор, пока не наполнит свой кошель до самого края, разводя прижимистых персов на золото, а то и на драгоценности.
