Экипаж остановился у дома с широким крыльцом, и Брайди взяла в руки свою сумочку.
«В таком случае, я сойду с ума!» — подумала она, с трудом сдерживая слезы.
Ступив на посыпанную гравием дорожку, Брайди повернулась к кучеру.
— Майкл, ты должен мне помочь. Передай, пожалуйста, всем слугам и работникам поместья, что я буду ждать их в холле, — она взглянула на свои часики-кулон, — приблизительно в половине пятого.
У дверей дома Брайди столкнулась с миссис Миллиган, экономкой. Девушку душили слезы и вместо приветствия она ограничилась краткой просьбой собрать через полчаса в холле всех слуг. Сказав это, устремилась по главной лестнице прямо в большую спальню покойной тетушки и закрыла за собой дверь.
Портьеры на окнах были раздвинуты, а сами окна — распахнуты, но легкий ветерок, вздымающий кружевные занавески не смог выдуть из комнаты тонкий, едва уловимый запах лимонной вербены.
Последствия варварского набега были устранены. Печальное зрелище являла собой в тот день комната тетушки Мойры: ее книги, дешевые бульварные романы, которые она так любила, были разбросаны по всей комнате; ящики стола и комода были выдвинуты, а их содержимое валялось на полу. Не поленились перевернуть матрац и вспороть подушки! Однако, ничего из тетушкиных вещей не пропало.
«Бесчувственные подонки! — думала Брайди. — Самые настоящие вандалы!» Расстроенная случившимся, девушка успокаивала себя тем, что Мойра не дожила до этого кошмарного дня.
Стоило Брайди закрыть глаза, как в ее памяти всплывал образ тетушки: вот она сидит, опершись о подушки и что-то читает. Но как только девушка открывала глаза, перед ней уже никого не было, лишь аккуратно застеленная тетушкина постель.
Еще недавно все свободное время Брайди проводила в этой комнате, развлекая больную Мойру игрой в шахматы, шашки или триктрак. Научила ее тетушка и игре в покер.
Многим комната Мойры казалась странной, но она как нельзя лучше отражала сущность своей хозяйки, ее вкусы и пристрастия.
На каминной доске красовалась голова лонгхорна [4], отполированные рога которого достигали в длину не менее шести футов. Стену над кроватью «украшали» висящие крест-накрест кирка и лопата из бронзы. На прикроватных столиках возвышались стопки журналов детективного и мистического содержания, а в изящных серебряных рамочках хранились пожелтевшие фотографии старателей и шахтеров. Вдоль каминной доски выстроились целые груды сверкающего горного хрусталя — пурпурного, желтоватого, сиреневого и зеленоватого. Рядом с этими горными минералами возвышались испанские серебряные подсвечники. На книжных полках, между произведениями классиков в кожаных переплетах и дешевыми бульварными романами прятались другие ценности тетушки Мойры: керамическое птичье гнездо, наполненное гладкими блестящими яйцами из бирюзы и маленькая мексиканская ваза с крапчатыми перьями неизвестной птицы. Туалетный столик был уставлен чашами навахо, в которых лежали многочисленные разноцветные бусы из бисера, блестящий русский кобальтин и еще какие-то глянцевые камни розового цвета.
Все это Брайди решила оставить здесь, на своих местах. В ее сознании и эта комната, и эти предметы были неразрывно связаны с Мойрой, они являлись как бы частью своей хозяйки.
Девушка знала, что ей будет очень не хватать любимой тетушки, которая всегда поддерживала в трудную минуту. Ее доброта и терпение не дали Брайди сойти с ума от отчаяния в то ужасное лето, тринадцать лет назад, когда сгорели ее родители, а Джонни ушел в море и больше не вернулся.
И хотя она привыкла полагаться только на собственные силы, но все равно где-то в тайниках души теплилась надежда, что Мойра будет рядом всегда и сможет защитить от всего на свете.
— Тетушка Мойра, — прошептала девушка, чувствуя, как ее глаза вновь наполняются слезами. — Ну зачем ты умерла?
Подавляя волнение, она прошлась по комнате.
В дальнем углу стояла большая, в натуральную величину лошадь, вырезанная из дуба и отполированная до блеска, с настоящими хвостом и гривой. Приблизившись к этой удивительной скульптуре, Брайди положила руку на потертое кожаное седло.
«Я объездила верхом всю страну вдоль и поперек, — говаривала Мойра. — И у меня было столько волдырей, что тебе и не снилось!»
Девушка провела рукой по гладкой деревянной холке лошади и запустила пальцы в густую черную гриву.
— Ну почему? — прошептала она. — Почему, тетушка Мойра? Почему ты оставила меня? Почему ты доставляешь мне столько горя?!
В холле собрались слуги: работники по дому были в ливреях, а садовники и конюхи — в одежде попроще. Сняв головные уборы, они, нервничая, теребили их.
— Как вы уже знаете, — начала Брайди, искренне надеюсь, что глаза ее были не слишком красными, а голос не слишком дребезжащим от слез, — меня только что ознакомили с завещанием мисс Мойры. К сожалению, вынуждена сообщить вам, что… что дом этот продается. И вас всех, боюсь, распустят.
Люди замерли в безмолвии, и только расширившиеся глаза и сжатые в кулаки руки, выдавали их волнение.
— Некоторым из вас придется покинуть дом уже в конце этой недели. Я тоже уезжаю. — Послышалось чье-то приглушенное всхлипывание. — Кто-нибудь останется здесь, чтобы ухаживать за домом, пока его не продадут. Адвокат Толбот будет держать вас в курсе всех дел. — Брайди ненадолго замолчала и, глубоко вздохнув, продолжала дальше. — Мисс Мойра не забыла о вас. Она завещала каждому, в соответствии с должностью, занимаемой в Драмкине, определенную денежную сумму, которую выдаст мистер Толбот. — Заметив недоумение на лицах некоторых слуг, девушка прибавила: — Если возникнут какие-то вопросы, вы сможете обратиться с ними к миссис Миллиган или адвокату Толботу. А сейчас я должна некоторым из вас отдать письма от мисс Мойры.
Брайди принялась раздавать письма адресатам: довольно пухлый конверт предназначался Бобу Олдису, работавшему у тетушки главным конюхом с того самого дня, как она купила это поместье; другой увесистый конверт получила миссис Миллиган; приблизительно такие же конверты достались главному садовнику, дворецкому, кухарке и мисс Уилкинс, секретарше; конверты потоньше ожидали еще троих слуг; и на последнем, самом тонком, значилось для Брайди. Девушка спрятала его в карман юбки.
— Вот и все, — сказала она. — Благодарю вас.
Слуги разошлись. Но прежде чем Брайди направилась в кабинет, к ней на плечо легла рука миссис Миллиган.
— Взгляните, — сказала она плачущим голосом. В руке экономки был адресованный ей конверт, уже вскрытый. — Облигации. Подумать только, эта добрейшая из женщин оставила мне свои облигации! Она пишет, что мне больше уже не придется работать. О, благослови ее, Боже! Мисс Брайди, благослови ее Боже! Она пишет, что теперь я смогу жить, как леди, смогу завести себе служанку, но желательно такую, которая тоже была бы неравнодушна к мистике и детективам. О, ваша тетушка была просто без ума от детективов! Помните, как она просила, чтобы вы читали ей вслух и как мы все гадали, кто же все-таки окажется убийцей? И как мы не могли…
