Йошио выбрал для встречи ресторан всего в нескольких минутах ходьбы от станции, но я нарочно пришла пораньше, чтобы осмотреться. Как истинный турист, я сделала несколько снимков железнодорожной станции из красного кирпича и с золотистым куполом на крыше. Потом я отошла немного назад и снова его сфотографировала. Архитектура этого строения с каменными фасадами и декоративными рельефами выглядела европейской. Я бы отнесла ее к итальянской или британской, но никак не японской.
Каждый дюйм пространства был занят строениями, а то, что оставалось свободным, — людьми. Торговых автоматов было больше, чем деревьев, и хотя сам город был безукоризненно чистым и лишенным всякого мусора, его воздух был «замусорен» рекламными щитами. Я попыталась представить себе, как эти улицы выглядят ночью.
Здесь все было необычно. Когда я переходила улицу, до меня донеслось чириканье механической птицы. Я остановилась и стала озираться, чтобы найти источник звука. Тогда группа одетых во все цвета радуги подростков с улыбкой показали мне на устройство над пешеходным монитором. Я улыбнулась им в ответ. Здесь мне не понадобился переводчик.
Электронные меню предлагали всевозможные товары, от рыбной выпечки до тофу, и я постепенно научилась не всматриваться в окошки торговых автоматов, чтобы не хотеть это все попробовать.
Я думала, что здесь старина будет соседствовать с новым, как в Европе, где фонтан Треви окружен бутик-отелями и китчевыми магазинами. Там везде, где хватало глаз, современный мир шел бок о бок со своим прошлым. История ощущалась в воздухе, касалась вашей кожи.
Токио сиял новизной, словно только вышел из традиционной бани, начисто избавившись от своей многовековой истории.
Я могла лишь надеяться, что мой приезд сюда сделает то же самое для совести моего отца.
— Здравствуйте, Тори! Вы Тори Ковач?
Я развернулась и увидела Йошио, который махал мне от дверей ресторана. Конечно же, он меня узнал. Меня было сложно не заметить: во-первых, я была с багажом, а во-вторых, в Токио, как и во всей Японии, проживали преимущественно японцы. Я никогда не испытывала дискомфорта от того, что я американка, но на этот раз я остро чувствовала, что я здесь иностранка. Я поправила свои серые брюки и блузу с короткими рукавами. Здесь было так жарко, что можно было надеть верх и совсем без рукавов, но в Японии принято прикрывать плечи.
— Здравствуйте. Вы Йошио?
Он выглядел в точности как его фотография на колонке сведений об авторе: сорок с небольшим, квадратная челюсть и широкая, уверенная улыбка. Я протянула руку, не уверенная в том, правильно ли я его приветствую, но он ее пожал. Затем приложил сверху вторую руку и пожал еще раз.
— Прошу... Я заказал нам столик, — он открыл передо мной дверь ресторана и последовал за мной. — Как вам понравилась поездка на поезде через пригород?
— Очень красиво, — я раскрыла глаза пошире, стараясь привыкнуть к приглушенному освещению. — И не так много народу, как я ожидала, — добавила я, замедляя ход, чтобы он мог пойти передо мной.
— Да, вы же ехали на экспрессе. Если бы вы сели на пассажирский и в час пик, то вас бы ждала совершенно другая история. Пассажиров так много, что здесь существует потребность в такой профессии, как осия 31 в белых перчатках, — он жестом указал на деревянный столик на низких ножках, стоявший у дальней стены и окруженный красными подушками — сиденьями. — Подальше от солнца и шумной улицы, чтобы было удобнее разговаривать.
Мне уже было неудобно, слишком большое значение имел этот разговор. Я устроила свою ручную кладь у стены рядом со мной, в то время как Йошио разговаривал с официанткой на японском.
— Вы позволите мне сделать заказ за вас? — спросил Йошио, обернувшись ко мне. — Даю вам слово, вы не будете разочарованы. Это всемирно известная кухня.
Мне тут же вспомнился торговый автомат и нечто такой странной текстуры, что я едва заставила себя это проглотить, но я кивнула и улыбнулась, решив воздержаться от поведения карикатурно-стереотипного капризного американца. Я достаточно путешествовала, чтобы не делать этой ошибки. Однажды в Италии, когда я попыталась в ресторане пояснить свои гастрономические предпочтения, шеф-повар, коротышка-итальянец, доходчиво и в двух словах объяснил мне: «Будешь есть то, что мама приготовит». На этом вопрос был исчерпан.
Заказ был сделан, чай подан, и мы перешли к вежливой беседе ни о чем. Он спросил, не была ли я разочарована отелем. А я, в свою очередь, спрашивала его об этом удивительном городе.
Вы видели светофоры на знаменитом пешеходном переходе в Сибуе? 32 — спрашивает Йошио. — Они одномоментно переключаются на красный свет, и в то же мгновение люди потоками изливаются на проезжую часть во всех направлениях, как мраморные шарики из опрокинувшегося мешка.
Я понимала, что разговора о доме в Дзуси и его хозяевах придется подождать. Я читала, что вежливая беседа была валютой, которой в Японии было принято расплачиваться за информацию, поэтому я не стала жалеть времени и подыгрывала хозяину.
— Знаменитая японская мраморная говядина с пряными овощами, — объявила официантка, принеся наш заказ. — Прошу вас, попробуйте.
Моей реакции ожидали и Йошио, и официантка. Первого же кусочка мне хватило, чтобы понять причину такого восхваления. У меня широко распахнулись глаза, когда я почувствовала, как мясо буквально тает у меня на языке, и я одобрительно закивала, давая официантке ту реакцию, которую она ожидала, перед тем как уйти.
Йошио рассмеялся и прошептал, словно доверяя мне важную тайну:
— Нежность говядины — результат бережного ухода. Коровам дают пиво и ежедневно делают массажи.
Я тоже рассмеялась, но мое терпение уже подходило к концу.
— Йошио, я даже не знаю, как отблагодарить вас за гостеприимство! Я так рада тому, что смогла приехать сюда, и мне не терпится поскорее приступить к своим расследованиям. Вы говорили, у вас есть для меня новости?
—Да, есть. Муниципальные власти, оказывается, ведут раздельный учет налогов по имуществу и землевладению, но я сумел добыть имя владельцев интересующего вас дома.
Я наклонилась вперед.
— Это они? Семья Накамура?
Его улыбка стала еще шире.
— Да, они. Судя по записям, семья Накамура платила налоги за дом и землю, на которой он стоит, на протяжении многих поколений.
— Это потрясающе, благодарю вас.
Значит, это и есть семья той женщины. Я нашла их, пап.
— У меня есть фотография этого дома, не хотите посмотреть? — он открыл свою небольшую сумку и достал снимок.
Я впилась в него глазами. Большое одноэтажное здание со сложной геометрией было одновременно и простым, и затейливым со своими бамбуковыми рамами, белыми панельными стенами и черепичной крышей с коньками. Дом стоял высоко на вершине холма, но так хорошо сочетался с природой, что казался с ним единым целым. Он был воплощением моих ожиданий от Японии: взаимопроникновение тончайшего духа старины и вневременной элегантности.
— Ух ты! — это было большее, на что я сейчас была способна.
Йошио удовлетворенно кивнул моей крайне незамысловатой реакции, глянул на мою опустевшую чашку и долил мне чаю.
— Он построен в традиционной архитектуре сукия 33, известной своей естественностью и непритязательностью стиля. Отсутствие излишних декоративных элементов подчеркивает вечное стремление к самосовершенствованию, а широкие навесы создают мирные затененные пространства, где человек может медитировать. Первые чайные дома строились как раз в этом стиле. Видите, как изгибаются крыша и черепица? — показал он на фотографии. — Это для того, чтобы запутать злых духов.
— Потому что они передвигаются только по прямой, — засмеялась я, и на мои глаза навернулись слезы. — Это прекрасно, — и полностью соответствует описаниям из папиных историй.
