– Вы готовы вынести приговор всему обществу? И половине рода человеческого в придачу?
– В общем, да – за лицемерие.
Приблизившись к Миракл, Райдер положил ей руки на талию. Она не противилась, ей хотелось, чтобы его тепло и сила защитили ее от холода, поднимавшегося от ночных трав, пусть даже он не мог защитить ее от самой себя.
– Вы любили кого-нибудь из тех мужчин, Миракл?
Ее пальцы сжались вокруг сырых деревянных перил.
– Одного или двух, когда была моложе. Хотите верьте – хотите нет, их было не много. Даже женщины легкого поведения порой проявляют разборчивость. У меня, к счастью, была такая возможность.
Райдер приподнял ее голову.
– Но, если выбор оставался за вами, почему он пал на Хэнли?
Миракл отвернулась, и пальцы Райдера скользнули вниз по ее шее. Она знала, что наступит день, когда наследник герцога бросит ее, как и все остальные.
– Именно потому, что знала: он не тот человек, которого я смогу полюбить. К тому же он обещал быть щедрым.
– Вы больше никогда ни в чем не будете нуждаться, – сказал Райдер. – Обещаю вам!
Миракл со смехом отстранилась. Летняя ночь была чарующа. Миракл сказала Райдеру правду, потому что любила его. Но от этого никому из них не стало лучше. Следовало отступать, искать более надежные основания для их отношений.
– А если лорд Хэнли настигнет меня, я не успею состариться.
– Этого не будет. Но есть кое-что еще, что не дает мне покоя. Перед тем как наше путешествие было так бесцеремонно прервано Здоровяком и его компанией, вы говорили, будто Хэнли обвинил вас в краже.
– Не совсем так. Но после того как я покинула яхту, он обыскивал мои вещи, никак не возьму в толк зачем.
– Он также обшарил ваши комнаты на Блэкдаун-сквер. Я тоже не понял, для чего это ему понадобилось.
Миракл, пораженная, в недоумении уставилась на Райдера.
– Он обыскивал мои комнаты? Когда?
Райдер посмотрел на нее из-под хмуро сдвинутых бровей. Лицо его приняло гневное выражение.
– После того, как вы оставили его в Дорсете. Какого дьявола он искал у вас, Миракл?
– Не имею представления! Вы уверены, что он искал?
– Хэнли распорол ваш матрас, рылся в ваших платьях, отрывал обложки от книг, перебил вазы. Ваша горничная потом навела порядок.
Миракл содрогнулась.
– Последнее время перед моим отъездом он был очень зол. В то утро в Эксетере он, кажется, мучился ревностью…
– Именно так все и выглядело или только должно было выглядеть. Однако им двигало не просто оскорбленное самолюбие, не только бешенство, вызванное бегством любовницы. Он, похоже, искал что-то, что, по его разумению, у вас имеется или, возможно, имелось.
– Но у меня нет никаких его вещей, кроме драгоценностей, которые он мне подарил. Не рассчитывал же он забрать их назад?
– Не знаю. Господи, как поздно! Нам обоим нужно поспать. Но если вы в состоянии, то должны рассказать мне обо всем, что случилось в Дорсете, до того, как вы оказались в шлюпке в открытом море. Или завтра?
– Завтра, – согласилась Миракл, благодарная за возможность получить отсрочку на ночь. Образ лорда Хэнли, кромсающего ножом ее кровать, теперь будет преследовать ее во сне. – Да, мне это по силам, хотя сомневаюсь, что после рассказанного вам я смогу выспаться.
– Я тоже, – ответил Райдер. – Хотя скорее всего по другой причине.
Решительно прогнав свои тревоги, Миракл с улыбкой жестом указала на лагерь.
– Люди из компании мистера Фейбера уже спят, как дети, несмотря на свое бедственное положение из-за отмены спектакля.
– Спасибо плодовитости Офелии! Они в любом случае планировали переночевать здесь. Утром труппа отправится на север по направлению к Бакстону, и завтра вечером будет играть спектакль в амбаре под названием Хыом-Даун. У вас не пропало желание выступить в роли Офелии?
– Отчего бы не выступить? Таким образом мы можем пробраться на север с Фейберами, а если они еще будут нас кормить и возьмут под свою защиту, мы просто обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы спасти их спектакль.
В пристальном взгляде Райдера читалась тревога. Вдруг он рассмеялся:
– Вы полагаете, спектакль можно спасти? У меня серьезные опасения насчет представления «Гамлета» в качестве фарса.
Миракл приняла картинную позу.
– «О, что за гордый ум сражен!»
– Вместо всего этого я мог бы одолжить лошадь вон в том фермерском доме и, доехав до ближайшего города, заявить о своих правах. Таким образом, я вернул бы себе привилегии, соответствующие моему положению.
Вновь ожившие страхи чуть было не склонили Миракл согласиться. Экипаж с лошадьми мог в два счета доставить их к дому Дилларда, но при этом увеличивал шансы столкнуться с Хэнли.
– Нет, мы не можем подвести Фейберов.
Райдер приподнял бровь.
– Вы готовы на риск быть разоблаченной, спасая еще один спектакль в скверной постановке?
– Мы дали слово, Райдер.
– Да, я помню.
Миракл захотелось во что бы то ни стало убедить его в своей правоте, хотя она понимала, что всего лишь пытается найти разумное оправдание своим действиям. Принцип всегда жить по совести, которого она старалась придерживаться, на сей раз мог привести ее к гибели.
– Осуществление вашей затеи все равно займет у вас какое-то время, а лорду Хэнли между тем никогда не придет в голову искать нас среди бродячих артистов. Среди публики завтра, кроме местных жителей, никого не будет, к тому же мы нарядимся в костюмы. И, разумеется, будем стараться как можно меньше привлекать к себе внимание.
– Последний ваш аргумент заставляет меня согласиться на это безумство.
– После выступления будем продолжать путешествие, как вам заблагорассудится. Обещаю.
Райдер взял Миракл за руку и, перевернув ее ладонью кверху, пальцем прошелся по всем ее изгибам, будто мог обнаружить там зашифрованный секрет гордиева узла. Ощущение у Миракл было такое, будто по телу разлился солнечный свет.
– А что, наша драма тем временем будет продолжаться? – спросил Райдер беспечным тоном.
– По-моему, это неизбежно, – ответила Миракл. – У нас уже накопился большой опыт по этой части. Вы то выходите на сцену моей жизни, то уходите с нее.
Райдер сжал пальцы Миракл, и сердца их бились в унисон.
– Мы не только не можем избежать продолжения игры, но и развития страсти тоже. Что бы ни ожидало нас в будущем, сдерживать свою страсть я больше не в силах, Миракл.
Она пыталась поймать его взгляд, скованная болезненным желанием оставаться честной до конца. Райдер был слишком благороден, чтобы лгать ему.
– Сейчас мы связаны с вами узами страсти. Но вы не должны забывать, что я женщина легкого поведения и весьма искусна в своем ремесле.
