Ознакомительная версия.
Сейчас почти все войско, двигавшееся на врага, состояло из всадников. При необходимости в пешем строю могли биться тяжелые конники.
На ночь остановились недалеко от Рогов Хаттина. Это была местность, окруженная скалами, и получалось так, что армия латинян должна была прийти на стратегически невыгодную позицию – на высоты. Когда приблизились к тому месту, где завтра Салах ад-Дин намеревался дать решающую битву, Александра почувствовала, что ветер пахнет дымом. Фарис, ехавший рядом с нею, объяснил:
– Султан велел поджечь кустарник и траву, чтобы завоеватели наглотались дыма. Они шли целый день и сейчас очень устали, а воды у них почти нет. Изнуренные жаждой, они не способны подняться против нас. Ветер дует в их сторону, а перед ними простирается луг. Один из наших благочестивых воинов-добровольцев поджег траву, она тут же вспыхнула, и пламя окружило их. Завтра солнце довершит дело.
– Вы так уверены в победе? – спросила Александра. Ей стало холодно, несмотря на жару. Где-то там, среди войска на холме, ее муж, который дважды ее предал. Александра не могла без дрожи вспоминать, что сказал Даниэль о пришедшем убийце. Теперь непонятно, как оставаться с Гийомом наедине, как вообще выжить, пока Гийом жив. Он ведь… свернет супруге шею, а потом скажет, что произошел несчастный случай. Потому Александра старалась думать о чем угодно, только не об этом – слишком уж было страшно.
– Султан уверен. Аллах благоволит нам.
– Ты же знаешь, что настроение Бога переменчиво, – бросил Даниэль. Фарис на то ничего не ответил.
Александре казалось странным видеть этих двоих ловких воров в окружении воинов. Фарис, впрочем, выглядел так, как будто родился с мечом за спиной, а вот Даниэль тут не на месте. Александра научилась немного разгадывать выражение его лица и сейчас могла сказать, что Даниэль чем-то сильно недоволен. Тем, что она отправилась вместе с ним?..
– Ты сердишься на меня? – спросила она, когда они ненадолго остались наедине в шатре, вновь любезно предоставленном для Александры Аз ад-Дином.
– Нет, – спокойно отвечал Даниэль, – я беспокоюсь.
– Скоро все решится. Я хочу знать как можно скорее, если Гийом падет в бою…
– Ты никогда не видела поля боя, Александра.
– Значит, ты поможешь мне.
Он промолчал, но она поняла: да, поможет.
Это была последняя ночь, которую они должны провести вместе; дальше, что бы ни случилось, судьба разведет их. Александра сидела одна в шатре и ждала. Она отказалась от предложения отужинать с Аз ад-Дином, по-прежнему трогательно заботившимся о своей пленнице, не вышла наружу, потому что ей казалось, будто дым становится все гуще; она ждала Даниэля. Где он пропадал, Александре было неведомо. Она знала точно, что он не уйдет, так как дал слово, а кодекс чести есть даже у бесчестных. Впрочем, Даниэля бесчестным не назовешь.
Он пришел далеко за полночь, после того как отзвучала последняя молитва. Александра молча в темноте потянулась к нему, но Даниэль отстранился, сел рядом, взял ее за руки.
– Послушай, – проговорил он негромко, – что бы ни случилось завтра, я не оставлю тебя, пока не закончится дело. Пока король не скажет, как это решить. Или… судьба не скажет.
– Что станет с нами? – прошептала Александра. – Даниэль, что же будет?
– Я не знаю, – ответил он тоже шепотом, – но Господь решит. Сейчас можно на него положиться.
– Мне кажется, я сегодня потеряю тебя.
– Нельзя потерять то, что не твое, Александра. Как и я не могу тебя потерять. Мы не принадлежим друг другу, и между нами…
– Между нами ничего нет, – прервала она его, – сейчас и здесь – ничего.
Больше они не говорили.
Было очень жарко и влажно, и Александра постоянно тянулась к фляге; Даниэль не останавливал женщину. К счастью, у них воды достаточно, а вот у латинянского войска, как доносила разведка, ее не имелось вовсе. Мусульмане же были веселы и довольны: они уже успели причинить врагу немало неприятностей. На всем пути следования войска от Сефории мелкие отряды сарацин то нападали, то откатывались назад – как шавка, которая кусает за ноги проходящих людей. Это была одна из любимых сарацинских тактик, и сейчас они пользовались ею вовсю. Свежие, на быстрых конях, они уходили обратно к озеру или к незасыпанным колодцам, чтобы передохнуть и напоить лошадей. По мере того как солнце поднималось по небу и становилось все жарче, воины начинали плескать водой на свои кольчуги и доспехи; вода шипела, от железа поднимался пар. Ветер дул в спину сарацинам, что укрепляло их стратегические позиции.
Даниэль вместе с Александрой приехал на пологий холм; там стояли походные шатры мусульманских военачальников и открывался вид на поле, где должна была свершиться битва. Спешившись, но оставив коней поблизости, пленники вошли в милосердную полотняную тень, где могли сесть на низкие стулья и наблюдать за происходившим. Салах ад-Дин с его военачальниками находился ниже, на склоне холма, верхом; Даниэль видел отсюда желтое знамя, трепещущее над головой султана. Видел он и латинянское войско, почти скрытое дымом, но еще не ушедшее, готовящееся к сражению. Чем завершится этот день?..
Войско султана было огромным; гарцевали мамлюкские конники, дожидалось своего часа ополчение, приведенное эмирами провинций, и некоторое число племенных ополчений кочевников – вместе тысячи и тысячи.
– Я еще ни разу не видела такого войска, – произнесла леди Александра тихо.
– Христиане несут Животворящий Крест, – сказал Даниэль, – и верят, что он поможет. Хотя положение незавидное.
– Что станет, если Салах ад-Дин победит?
Даниэль пожал плечами.
– Он отправится дальше.
Уже после Александра узнала, как все происходило; какие шаги привели к поражению христианского войска и победе Салах ад-Дина. Все сложилось вместе – и разобщенность командиров латинян, и нерешительность Ги де Лузиньяна, не посмевшего отказать ни графу Раймунду, настаивавшему на том, чтобы войско оставалось у Сефории, ни его злейшему врагу Жерару де Ридфору, магистру тамплиеров. В результате верх одержал магистр, уговоривший короля еще до рассвета третьего июля двинуть армию на войска сарацин. Весь день франки шли, не имея возможности пополнить запасы питьевой воды, и многие кони пали. Вечером же, когда латиняне достигли Рогов Хаттина, воины Салах ад-Дина подожгли траву и кустарник вокруг лагеря латинян, а потом обстреляли их из луков и арбалетов. Едва наступил рассвет, Ги принял решение атаковать войска султана, и брат короля Амори повел первые эскадроны в бой. Раймунд Триполийский, как владетель захваченных земель, принял на себя командование авангардом и первой линией атаки. В арьергарде встали Балиан д’Ибелин и Жослен Эдесский со своими рыцарями.
Ознакомительная версия.
