Фаткура испытывала странное волнение среди всего, что говорило ей о ее женихе. Она видела комнату, где он родился; ей показали игрушки, сломанные его детской рукой, его первые платья, по которым уже можно было судить о красивом телосложении. Ей рассказали тысячу милых проделок этого обожаемого ребенка, потом подвиги юноши, молодого человека, его литературные успехи, благородство его души, его доброту, преданность. Старик был неугомонен. Отцовская любовь томила и оживляла печальную любовь женщины.
Потом на нее нашло какое-то смирение. Стараясь скрыть свое горе, она похоронила его в себе и подавила. Она пыталась забыть, что она не любима. Она нашла утешение в силе чувства, которое она питала.
— Я — люблю, — говорила она себе. — Этого достаточно. Мне будет довольно видеть его, слушать, носить его имя. Я буду терпелива. Может быть, время вылечит его, тогда он сжалится над моим смирением, он вспомнит все, что я выстрадала из-за него. Его сердце смягчится, он полюбит меня. Я окончу мои дни счастливой около него; я буду матерью его детей.
Вскоре слухи о войне подтвердились. Беспокойство охватило сердца; жизнь отсутствующего была в опасности.
— Где он в данное время? — спрашивала Фаткура.
— Он в самом опасном месте, я в этом уверен! — отвечал вельможа.
Он говорил это с гордостью, поднимая голову, но голос его дрожал и слезы наворачивались на глаза.
Известия стали точнее. Принцы Фиго и Тоза угрожали Осаке. Они собирались напасть также на провинцию Нагато.
Отец Ивакуры собрал армию и послал войска на границы.
— У нас есть союзник, принц Аки, — говорил он. — Впрочем, на нас не нападут, они воюют не с нами.
Он ошибался. Посланные им солдаты не успели еще достигнуть границы владений, как принц Тоза уже высаживался на берега залива.
Встревоженный князь послал депутацию к принцу Аки, своему соседу. Последний объявил, что он не желает принимать участие в этой войне.
— Это изменник! Подлец! — вскричал старый Нагато, когда посланные передали ему этот ответ. — Ну, что ж, мы будем защищаться одни, правда, без надежды на победу, но с уверенностью не помрачить блеска нашей древней славы.
Когда вельможа остался один с Фаткурой, он перестал скрывать свое угнетенное состояние.
— Я желаю, — сказал он, — чтобы мой сын остался около сегуна и не возвращался сюда. Трех союзных князей мы не можем победить. Если бы он был здесь, он бы погиб, и кто отомстил бы за нас?
Во двор въехали всадники. Увидев их, вельможа побледнел. Они несли на щитах знаки достоинства Нагато.
— Вы привезли вести о моем сыне? — спросил он дрожащим голосом.
— Знаменитый вельможа, принц Нагато в полном здравии, — сказал один самурай. — В эту минуту он находится на границе своих владений и стягивает вокруг себя войска. Он пойдет против принца Фиго.
— Аки изменил; знает ли это мой сын? — спросил вельможа.
— Ему это известно, господин. Принц прошел через владения, над которыми господствует этот подлец. Он считал его за друга, но на него изменнически напали. Благодаря своей несравненной храбрости он рассеял врагов, но потерял половину своей поклажи.
— Какие приказания он поручил тебе передать нам?
— Вот они, государь: принц Нагато просит тебя сделать усиленный набор войск и послать их навстречу принцу Тозе, который продвигается к Шозану; потом удвоить число защитников крепости, собрать в ней запасы провизии и запереться там. Он просит также, чтобы ты поручил мне командование войсками, которые ты пошлешь против Тозы.
Поспешили исполнить эти приказания.
События чередовались быстро. Прибыли другие гонцы. Принц Нагато дал битву на севере государства, в области Суво. Князь Суво, вассал принца Аки, помогал высадке солдат Фиго; но Ивакура опрокинул их в море. Многие утонули, остальные достигли судов, стоявших на якоре. В это время маленькая армия князя Суво напала на принца сзади, стараясь отрезать его от владений Нагато; но эта армия была разбита наголову, и принц мог достигнуть своего государства.
Теперь Фиго, подкрепленный новыми силами, снова появился на берегах Нагато, и Ивакура готовится отразить второе нападение.
Но покуда принц Нагато торжествовал на севере своих владений, князь Тоза захватывал их с юга.
Провинция Нагато составляла крайнюю точку острова Нипона; с трех сторон она была окружена морем: на юго-востоке — внутреннее море, отделенное от Тихого океана островами Сикоф и Киу-Сиу; на западе — Корейский пролив; на севере — Японское море; наконец, на востоке — цепь гор отделяет ее от княжеств Суво и Аки.
Принц Тоза пришел с острова Сикофа, через канал Бунго, и прямо пересек внутреннее море до Шозана. Он хотел пройти страну в ширину и напасть на Хаги, столицу, расположенную на другой стороне, на берегах Японского моря.
Тоза встретил войска, наскоро собранные и высланные старым князем Нагато. Но эти войска, плохо подготовленные, не устояли перед хорошо дисциплинированной армией противника. Они отступили и отхлынули к Хаги.
Приготовились к осаде. Крепость находилась недалеко от города, на холме, окруженном рвов; с высоты ее башни видны были поля и море.
Вскоре армия Тозы покрыла долину.
Старый князь смотрел на нее с высоты крепости.
— Дочь моя, — сказал он Фаткуре, — зачем ты не осталась в Киото!
— Отец мой! — отвечала молодая женщина. — Быть здесь, в замке моего супруга, когда ему грозит опасность, моя обязанность и радость.
К тому же, опасность, которой она подвергалась, мало беспокоила ее; весь ее гнев прошел, она чувствовала только любовь и дрожала за жизнь возлюбленного. Ее мучила ужасная тоска; прибытие гонца не успокаивало ее.
— С тех пор, как этот человек покинул ее, он мог двадцать раз умереть, — говорила она себе.
Но замок был осажден, гонцы больше не приезжали.
Город оказал сильное сопротивление; на пятый день он был взят. Потом приступили к осаде крепости.
Сам принц Тоза наблюдал за работами солдат.
Сначала они соорудили длинную деревянную крышу, покрытую железными пластинками, потом положили ее на высокие столбы и укрепили. Получилось нечто вроде сарая, который поставили в ров. Тогда принесли земли, камней, хворосту и бросили все в воду. Стрелы, которые пускали в них, отскакивали от крыши. Сверху, с возвышенности, сбрасывали куски скал и огромные глыбы, чтобы раздавить это опасное убежище. Но покуда они катились по склону, сила их уменьшалась, и большая часть падала в ров. Они лишь укрепляли работу осаждавших, которые спокойно засыпали часть рва под щитом, построенным ими.
С высоты стен перестали бросать камни.
