Я могла только дотянуться до его руки, переплести свои пальцы с его и
сжать:
– О, Колин, – выдавила я, и мои глаза внезапно наполнились слезами.
Он был самым милым человеком, которого я когда-либо встречала. Его
ухмылка подсказала мне, что он понял, как глубоко тронул меня этот
подарок.
Неподалеку, на поляне на меня смотрели наши друзья, разместившиеся
кто где: на камнях, на бревнах. Несколько детей даже забрались на деревья, чтобы посмотреть на свадьбу. Их лица расплывались в улыбках. Герцог
Ривенширский стоял в центре поляны и улыбался нам. Рядом с ним сидели
два ближайших друга Коллина – сэр Беннет и сэр Деррик. Ближе всех к
лошади стояли Бульдог и Тэтч. По случаю они надели новые туники, плащи
и добротные кожаные сапоги. Из-под модных фетровых шляп выглядывали
чисто вымытые лица, с которых не сходила улыбка, глаза сияли от гордости.
По предложению Коллина я поручила Бульдогу управлять моим
поместьем. Было решено, что он и Тэтч будут жить в моем замке и управлять
им, используя его как убежище для всех нуждающихся. Назначив Бульдога
управляющим, я была уверена, что никто на моей земле никогда больше не
будет в чем – либо нуждаться. Конечно, я по-прежнему буду посещать свои
владения, и помогать ему. Но меня так долго не было там, и после той боли, которую мне пришлось пережить в нем, я хотела жить с Коллином в его
замке. Я была готова начать все сначала, начать новую жизнь для себя, править с добром и заботой вместе с Коллином.
По настоянию самой леди Айрин, Коллин отправил ее жить в
монастырь, по крайней мере до тех пор, пока она не оправится от ужаса
случившегося. К счастью, миссис Хиггинс и Уильям были спасены и
получили лишь незначительные раны. Судя по всему, от Тэтча дядя получил
всю необходимую информацию, так что, если не считать сильного испуга и
легкого голода, верные слуги Коллина остались невредимы.
– У меня есть еще один свадебный подарок для тебя, – сказал Коллин, притягивая меня к себе. – Ну, еще один подарок на данный момент. Но
немного позже будут еще.
Я тихо рассмеялась:
– Ты же знаешь, что я ничего не хочу. У меня есть все, что мне нужно –
это ты.
Его руки сжались вокруг меня:
– Но мне нравится баловать тебя.
– Тебе нравится всех баловать. – Его щедрость не знала границ.
– Ну, мне особенно нравится баловать тебя.
Он указал на двух молодых крестьянских девушек, которые подошли
ко мне с корзинами. На них были надеты красивые розовые платья, вероятно, лучшие из тех, что они когда-либо видели и имели. Я не сомневалась, что
Коллин заказал их для девочек специально к свадьбе.
Они присели в реверансе, застенчиво улыбаясь. Затем каждая
протянула мне корзину:
– Для вас, миледи.
Я одарила их улыбкой и взяла одну. Под льняной тканью с серебряной
нитью лежала клубника, полностью созревшая и нереально красная.
Я ахнула:
– Где ты их нашел в это время года?
– Мне пришлось искать повсюду. – Он взял пухлую ягоду и поднял ее
вверх. – Но оно того стоило, потому что это мои любимые ягоды.
– Это твое искупление за давнее оскорбление? – Поддразнила я.
– Да, это мой способ умолять тебя, чтобы ты простила меня, дорогая, –
игриво ответил он. – Разве ты не знала, что если юноша дразнит девушку, то
только потому, что она ему нравится?
– Должно быть, я тебе очень нравилась.
– И все еще очень нравишься. – От его низкого голоса в животе
странно как-то защекотало. – И мне нравятся твои волосы.
– Я прощаю тебя, – сказала я, задыхаясь. – Но при условии, что ты
обещаешь каждый год дарить мне корзину клубники в качестве оплаты.
Он осторожно повернул меня так, что мы оказались лицом друг к
другу. Его пальцы зарылись в длинные развевающиеся на ветру землянично
– рыжие локоны.
– Обещаю.
В одном слове заключалось столько возможностей, обещаний, смеха, дружбы и дней мудрого совместного управления нашим народом.
Он поднес к губам мой локон и поцеловал. Его глаза предвещали еще
много поцелуев, и мои колени ослабели от этой мысли.
– Я искал повсюду, – прошептал он, – и наконец, нашел того, кого
жаждал мое сердце.
Его признание лишило меня дара речи.
– Ты показала мне, что значит жертвовать собой, – продолжал он, – и я
планирую провести остаток своей жизни, жертвуя ради тебя снова и снова.
Меньшего я для него сделать не могла:
– Раз уж ты хочешь пожертвовать собой ради меня, – сказала я, бросив
быстрый взгляд на всех наших верных друзей, которые все еще наблюдали за
нами. – Тогда почему бы тебе не начать прямо сейчас.
– Все, что угодно, миледи, – сказал он так искренне, что я не смогла
сдержать улыбку.
– Я знаю, как тебе трудно будет поцеловать меня, – сказала я, снова
поддразнивая его. – Но, может быть, ты принесешь эту маленькую жертву?
В его глазах блеснул огонек:
– Это будет очень тяжелая жертва. Но поскольку я поклялся сделать
все, что угодно, то я заставлю себя выполнить вашу просьбу.
– Вы так добры, милорд, – прошептала я, когда он наклонился ближе, не отрывая взгляда от моих губ. – Ты действительно очень жертвенный.
Его губы прервали мои слова и встретились с моими со сладостью и
обещанием любви на всю жизнь... и жертвоприношением.
Эпилог
Я взгромоздилась на высокую ветку платана и сидела совершенно
неподвижно. Бечевка моего лука коснулась скулы. Прицел был нацелен на
мишень, вдалеке через свежую зелень июньской листвы. Я старалась не
обращать внимания на треск ветки позади себя и теплое дыхание, которое
внезапно обдало мою шею. Мягкое прикосновение поцелуя разлило
пульсирующий жар по моим венам. Сильные, но нежные пальцы любимого
мужчины обвились вокруг моей талии, обжигая через ткань.
– Мммм…– прошептал он мне на ухо. – Ты на вкус как свежее
сорванная клубника.
Я знала, что он пытался сделать. Но сегодня это не сработает.
– Ты меня не сможешь отвлечь, – сказала я.
– Это мы еще посмотрим. – Его губы переместились к нежному месту
между моей шеей и лопаткой. Тепло поцелуя заставило меня втянуть в себя
воздух.
Я покосилась на мишень, навалилась всем весом на лук, оттянула
тетиву и выпустила стрелу. В тот же самый момент рот Коллина нашел
пульсирующую вену под моим ухом. Когда он предъявил на нее права, моя
рука слегка соскользнула. Этого было достаточно, чтобы я промахнулась как
минимум на палец.
– Я победил, – сказал он, отстраняясь и с торжеством глядя на мишень, озорная ухмылка осветила его лицо. – Я самый неотразимый.
Я наклонилась к нему и позволила уткнуться носом в мою шею, сколько душе угодно. Я не могла с ним спорить. Он был совершенно
неотразим. Каждый раз, когда он целовал меня, я таяла, как масло.
– Ты не хуже меня знаешь, что единственный способ выиграть наши
соревнования по стрельбе из лука – это отвлечь меня.
Я поудобнее передвинулась на ветке, чтобы окунуться в его сильные
объятия, повернувшись к нему лицом, позволяя ему целовать мой нос, щеки
и, наконец, губы. На долгое мгновение мир вокруг нас исчез. Я забыла о
слугах, ожидавших нас у подножия дерева, о судье, стоявшем рядом с
мишенью, и о новом паже, которому было поручено забрать наши стрелы.
Несмотря на то, что мы были женаты с прошлой осени и провели вместе всю
зиму, я никогда не уставала от поцелуев Коллина и от его объятий. И он не
уставал целовать меня при каждой возможности.
– Ты можешь быть самым неотразимым, – сказала я, задыхаясь, когда
он, наконец, отстранился. – Но я все равно лучший лучник.
