в противоположный берег. Никакого движения.
– Эй, плотники, кашу есть идите, – милостиво пригласил Ерема. На его призыв кинулся только Дружок, ольговцы продолжали сидеть особняком.
– Ну, как хотите, – пожал плечами здоровяк, оглаживая пса.
Вои Демьяна развели небольшой костерок и сварили похлебку. Наглая псина отобедала и у своих.
Столбы пылали во всю, вершина одного начала обваливаться, но Днепр по-прежнему сверкал холодной пустотой. Близился вечер.
– Демьян Олексич, плывут. Точно плывут! – вдруг радостно закричал Вьюн.
Все вскочили, уперев глаза в днепровскую даль. Легкая ладья с расправленным парусом, борясь с диким течением, шла с северо-запада. Весла, казавшиеся издалека тоненькими палочками, ладно поднимались и опускались в бурлящую воду. При приближении, чтобы замедлить скорость, корабельщики убрали парус и сильней налегли на весла. Но, не смотря на все усилия гребцов, ладья, увлекаемая течением, все же пролетела мимо, причалив только в четырех сотнях шагов от ожидавших ее путников.
Ольговцы с черниговцами, быстро погасив костры, заспешили к судну.
– Кто такие? – закричал с носа лохматый перевозчик.
– Нойона Айдара люди, тестя его везем! – отозвался Ерема.
Демьян вздрогнул.
– Какого тестя? – уставился он на здоровяка.
– Ну, тестя не тестя, уж и не знаю, как там наложницы брата величать, – Ерема наслаждался растерянностью Олексича. – Что ж думаешь, столько за девку отвалил, так будет ходить да облизываться? Уж на сносях.
У Демьяна заходили желваки.
– Не бойся, у них наложниц дети на равных с законными ходят. Племяннички в небрежение не будут. На хозяина погляди, тоже рабыни сын, а из золотых чашей пьет.
– Пусть пьет, пока не захлебнулся, – сжал кулаки Демьян.
– Эй, так вы плывете али нет?! – напомнил о себе перевозчик.
– Плывем, – сквозь зубы выплюнул Олексич.
– Расплачиваться вперед, и глаза лошадям завяжите, а то шарахаться станут. Сходни стелите! – крикнул корабельщик уже своим.
Судьба продолжала бить Демьяна наотмашь. Угрюмый он стоял у щеглы 70, мимодумно поглаживая беспокойно переминающуюся с ноги на ногу Зарянку. «Вот те и брат названный, поганый он и есть поганый, нечего было от него добра ждать. Я его спас, он – меня, так и в расчете, ничего мне не должен. Загубил нашу Улюшку. Как теперь матери в глаза смотреть? Все равно выкуп предложу, может, он уж наигрался ей. Домой поедем. Ну и что ж, что порченная, да мало ли таких девиц из степи выкупали, всех за мужей пристроили. Времена сейчас такие, на это никто и не глядит. В Ольгове свататься не придут, так в Курск к дядькам свезем, а приданое я найду, последнее отдам. Да Агаша меня поймет, за нищету не обидится. А племянника я у себя оставлю, как сына или дочь родную воспитаю». Демьян убаюкивал сам себя, пытаясь унять злость на побратима. Нельзя волю гневу давать, нужно сестер побыстрее забрать и домой убираться.
– Боярин, да ты, никак, стоя спишь? Просыпайся, причаливаем, – улыбка Еремы теперь казалась Демьяну мерзкой.
Выйдя на сушу, Олексич добавил перевозчикам тонкую ордынскую монету. Те принялись радостно благодарить, сетуя, что в разлив народ ехать не хочет, заработка нет.
– Узнал, что на одну сестрицу выкупать меньше, так серебром разбрасываешься, – не преминул поддеть Ерема.
Демьян смолчал.
Через два дня пути они вышли к становищам Темира. Олексич бывал в кочевьях, поэтому ничему не удивлялся: затейливо украшенные войлочными узорами пузатые юрты, дымящие костры, вкруг которых суетливо сновали женщины, шалящие в траве дети, мужчины, холящие лошадей и равнодушно взирающие на чужаков. В Ольгове каждый незнакомец вызывал недоверие и живой интерес, вечный страх заставлял всматриваться в каждую фигуру, замаячившую на окаеме. Здесь же царило умиротворяющее спокойствие, эти люди, уверенные в силе своих нукеров, никого не боялись, они просто жили. И за это спокойствие Демьян сейчас их ненавидел.
Ерема отправил молодого Путшу, предупредить хозяина. Айдар выехал побратиму навстречу. Сверкая на солнце дорогой одеждой, он кинулся радостно обнимать Олексича.
– Демьянка, наконец-то, заждались… – и осекся, встретившись с чужим тяжелым взглядом.
– Ничего сказать мне не хочешь, брат? – Демьян особо выделил слово «брат», припечатывая его к роскошным одежкам побратима.
– Да, я и так вижу, что знаешь, – Айдар отстранился. – Печалишься о сестре, брезгуешь поганым? – обезображивающий молодое лицо шрам стал еще глубже.
– Да то ты мной брезгуешь, не посватался по чести, в жены сестру не взял, в рабынях держишь, брат!
– Как я мог посвататься… – Айдар прервался, заметив любопытные глаза Еремы. – Вперед езжайте, нам потолковать следует.
Побратимы остались одни.
– Да как я мог ее в жены взять? Ты, Демьян, обижаться можешь, но я княжьего рода, от Бодончара 71 всех своих праотцов знаю, а ты всего лишь…
– Ты сын рабыни, – перебил его Демьян.
– Я княжьего рода, и жена у меня нойона дочь была, и приведут мне новую под стать.
– А моя сестра, значит, для утехи? – Демьян чувствовал, что сейчас кинется на побратима.
– Злость в тебе говорит. Я твоей сестре обиды не чинил.
– Обиды не чинил?! Опозорил девку, обрюхатил, холопкой держишь, а обиды не чинил?
– Никто ее холопкой здесь не считает, все у нее есть, то, чего никогда и не было. И слуг я ей дал, и богатства к ногам кинул, в вере не тесню, пусть молится своему Богу. И в юрте она со мной по воле своей живет, наскучит кочевая жизнь, так в Каневе хоромы срублены. И сын коли родится, так рядом со мной встанет. Чего ж тебе еще надобно? – Айдар запальчиво размахивал руками.
– Зачем она тебе нужна была? – с горечью спросил Демьян. – Я же выкуп привез, князь дал. Все бы тебе сполна отдал, не хватило бы, так мечом отслужил бы. Ведь только рукой махни, тебе девок любых приведут.
– Мне любые не нужны, мне Сугар приглянулась. Сугар – это звезда на небе есть. Я зову ее так.
По мечтательной улыбке Айдара Демьян понял, что сестру ему не выкупить ни за какие деньги.
– Силой взял? – спросил он исподлобья.
– Не знаю.
– Как не знаешь?
– А так, не знаю. То я тебе сказывать не хочу. Не брезгует она мной – уродом искалеченным, нежна да ласкова. Тепло мне с ней. Понял? Да тебе не понять, у тебя-то и жены нет.
– Есть, – мягко, оттаяв, сказал Демьян.
– О, Демьянка, так ты успел в Ольгове жениться! – обрадовался перемене темы Айдар.
– В Вороноже оженился на дочери воеводы. Вернусь, так поеду за ней, при отце она пока сидит.
– Вот Сугар обрадуется!
– А Дуняша как? – вспомнил Демьян о меньшой.
– С дочками моими играет, верхом научилась скакать.
