Маршалл сел на подлокотник одного из диванов.
— Мама, я хочу поговорить о другом счастливом событии, которое нас ожидает.
— О? — произнесла она, с рассеянным видом, продолжая что-то писать на листе бумаги.
— О моей свадьбе.
Перо замерло.
— Корделия дала свое согласие?
— Ей я не делал предложения, мама. Я попросил руки Атины Макаллистер.
Аквилла молчала. Маршалл ненавидел эти ледяные паузы, означавшие неудовольствие.
— Директрисы школы Жюстины?
— Да.
— Но она никто.
— Только не для меня.
— Я имею в виду, что у нее нет никакого положения в обществе.
— Она внучка Мейсона Ройса, барона Пенхалигана.
Аквилла тихо фыркнула:
— Я даже не знаю, кто это.
— Это не имеет значения. Барон благородный человек в полном смысле этого слова.
— В таком случае почему его внучка занялась бизнесом? Принимая во внимание, что графиня Кавендиш одобрила кандидатуру мисс Макаллистер и ее программу обучения, я послала в эту школу Жюстину. Но даже если в ее семье — неизвестно где и у кого — и есть титул, это не делает ее достойной стать твоей женой.
— Ты хочешь сказать, что она достаточно хороша, чтобы учить твою дочь, но не годится мне в жены? — вспылил Маршалл.
— Совершенно верно. Она не более чем служанка, выдающая себя за важную персону.
Так вот, значит, как. Придется побороться с презрением матери.
— Я очень прошу тебя изменить свое мнение. Эта «служанка», как ты ее называешь, станет моей женой.
— Не глупи. Она шотландка.
— У нее отец шотландец, а ее мать англичанка.
— Наполовину шотландка — это слишком много. Кроме того, ходят слухи, будто герцогиня Твиллингем согласилась покровительствовать мисс Макаллистер в качестве одолжения ее деду. Семья совершенно не имеет никаких средств. И ты собираешься жениться на мисс Макаллистер?
— Да.
Так он и знал — эта гробовая тишина. Лицо матери превратилось в маску утонченного презрения.
— Я этого не потерплю.
— Мама…
— Ты ждешь, что я всем расскажу, что аристократическая кровь Уорриджей будет разбавлена шотландской?
Он вскочил со стула.
— Черт побери, мама, почему тебе обязательно надо все принижать?
— Господи, Маршалл, неужели ты не нагулялся с этими простыми девицами во время своих путешествий по свету, когда служил на флоте?
Маршалл схватил кочергу, чтобы расшевелить потухающий огонь в камине.
— Она не простая девушка. Она дочь виконта Макаллистера.
— Шотландского виконта. Это все равно что безродная.
Он фыркнул.
Но мать не унималась:
— Дорогой Маршалл, почему ты не женишься на Корделии? У нее есть титул, деньги… Союз с ней будет выгоден не одному поколению твоих потомков.
Он сжал кочергу руками.
— Я не женюсь на Корделии. Мне нужна Атина.
— Но почему?
Его мать никогда его не поймет. С тех пор как он познакомился с Атиной, он узнал нечто, что в корне изменило его жизнь. Он понял, что герой — это не просто мужчина, который стоит на носу корабля с поднятым мечом. Герой — это мужчина, который способен изменить сердце женщины.
— Потому что я нужен ей. И потому что я ее люблю.
Аквилла подошла к Маршаллу.
— А теперь послушай меня внимательно, Маршалл. У тебя есть долг перед семьей — и у тебя, и у той, на которой ты женишься. Тебе не позволена роскошь жениться по любви. Никому из нас. Женись на Корделии.
Он уже еле сдерживал гнев. Он понимал, что мать отчасти права. Но она пытается давить на него, навязывая ему невесту, так же, как она давила на Жюстину. Однако он был слишком честен, чтобы в словах матери не узнать своих собственных слов, которые он совсем недавно говорил Жюстине.
Маршалл посмотрел на постаревшее лицо Аквиллы. Оно уже было мало похоже на лицо, изображенное на портрете, висевшем в гостиной. Ее «идеальный брак» привел к тому, что ее сердце очерствело, сделав жизнь всех членов семьи несчастной. Он не позволит, чтобы жизнь его семьи постигла та же участь.
— Атина будет на твоем ужине в пятницу. В субботу в газетах появится сообщение о помолвке. — Он сделал шаг к двери и обернулся. — И не вздумай приглашать Герберта Стэнтона. Ему больше нет места в жизни Жюстины. — Он бросил кочергу на стоявший у двери стул и вышел, закрыв за собой дверь.
Аквилла долго не сводила глаз с серого пятна на бело-золотой обивке стула, прожженного кочергой.
Атина безучастно смотрела в окно кареты, катившей в сторону загородного дома Уорриджей.
Эстер с беспокойством поглядывала на Атину. За короткое время ее подруге три раза не повезло. Сначала она потеряла невинность, отдавшись человеку, который не был ее мужем, и, стало быть, ей придется смириться с позором, связанным с этим событием. Потом ее любимую школу принудительно закрыли, а учениц распустили по домам в самой середине семестра. А сейчас она едет на ужин — безделушки, — устроенный в честь ее помолвки с человеком, которого она хотела ненавидеть. Удача наверняка должна была скоро вернуться, но Эстер не могла заставить Атину поверить в это.
— Это изумрудно-зеленое платье очень тебе идет, Атина. Ты заказала его специально для сегодняшнего вечера?
Вопрос остался без ответа. Эстер чувствовала себя все более неловко, оттого что пауза затянулась.
— Не правда ли, экипаж, который прислал за нами капитан Хоксуорт, очень удобный?
Снова молчание. Исчерпав все темы светской беседы, Эстер перестала ходить вокруг да около.
— Послушай, Атина, будь благоразумна. Если ты будешь в таком мрачном настроении, ничего хорошего из твоей помолвки не выйдет.
Атина повернулась к Эстер:
— Я не просто буду мрачной. Я намерена быть совершенно невыносимой. Если капитан Маршалл Хоксуорт думает, что хочет взять меня в жены, его ждет большой сюрприз. Сегодня вечером он получит Атину Макаллистер. Со всеми изъянами ее ужасного характера.
— Атина, что ты задумала? Ты собираешься отомстить Маршаллу за то, что он навязал тебе эту помолвку?
— Месть — это слишком пошло, и я от нее ничего не выиграю. У меня на уме нечто более тонкое и вместе с тем такое же низкое и дурное. Саботаж.
— Атина, надеюсь, ты в курсе, что мать капитана Хоксуорта известна своей нетерпимостью к людям более низкого происхождения?
— Вот и отлично. Это облегчает мне задачу.
Родовое поместье семьи Хоксуорт глубоко почитали за его великолепие. Вокруг огромного дома простирались акры буйной зелени, с которыми контрастировал фасад из бледно-желтого известняка. Замысловатой планировки сады с фонтанами и статуями очень напоминали комнаты, расположенные на свежем воздухе. Фасад дома был обращен на сверкающее на солнце озеро.
