В ответ Жирард отрицательно покачал головой.
– А что ты скажешь, если взамен я дам тебе не только свободу, но и, в соответствии с твоим положением и учитывая твой опыт и отвагу, назначу пашой? У тебя будет свой дворец, слуги, сундуки, полные золота, а каждую ночь тебя будут ублажать самые красивые девушки мира. Разве не все франки только об этом и мечтают? Что ты скажешь на это, граф де Сен-Мор? Тебе ведь по душе мое предложение, не так ли?
– А что бы вы сказали, султан Бейбарс, если бы Иерусалим сейчас лежал у наших ног? Если бы болезнь, обман и предательство не сокрушили великого рыцаря Людовика и он бы высадился не в Туниса, а в Аккре? И тогда на моем месте, весьма возможно, стояли бы вы. Согласились бы вы, ради спасения своей жизни или ради богатства, изменить своему Богу, забыть о совести и чести?
Султан Бейбарс испытывающе посмотрел не Жирарда. Ему решительно нравился этот молодой франк своей смелостью и неподкупностью. Султан уже собирался ему ответить, но тут в разговор вмешался паша.
– Да как ты смеешь так говорить с Повелителем, нечестивый пес? – произнес паша угрожающе. – Кто ты такой…
– Остановись, паша ал-Латиф, – перебил его султан. – Рыцарь прав. Тот, кто истинно верует, не способен из-за золота или выгоды изменить своему Богу… Я не ждал от тебя другого ответа, граф. Не зря тебя называют отчаянным храбрецом. Ты заслуживаешь этого… Что ж, я дарую тебе жизнь. Я пошлю известие королю Филиппу о твоем пленении и потребую выкуп в тридцать тысяч золотых. Как только деньги прибудут в Каир, ты будешь свободен. А пока погостишь в моем дворце. С тобой будут обращаться, как с принцем.
– Это только пустая трата времени, султан, – равнодушно заметил Жирард. – Король Филипп не даст и денье[18] за мою жизнь.
– Ты в этом уверен?
Граф де Сен-Мор утвердительно кивнул головой.
– Повелитель, – с поклоном вымолвил паша, – есть ли тогда смысл даровать жизнь этому нечестивцу?
– Запомни, паша, мой девиз: «Щадить достойных побежденных и обуздывать непокорных». Граф достоин жизни… Научись уважать врагов, ад-Латиф.
Затем он снова обратил взор к Жирарду.
– Неужели за твою жизнь никто и флорина не даст?
– На этом свете у меня осталась только жена, султан. Но у нее вряд ли найдутся такие деньги. К тому же я давно не получал никаких сведений из дома. А сердце подсказывает мне, что там не все хорошо.
– Твоя жена хороша собой, граф? – поинтересовался султан, улыбнувшись.
– Это самый прелестный благоуханный весенний бутон, – мгновенно воодушевился Жирард, но так же внезапно сник. – Да, султан Бейбарс, она необычайно красива.
– Тогда пусть соберет, сколько сможет, но при условии, что она лично приедет сюда с деньгами. Я хочу на нее посмотреть. Обещаю, мы примем ее с большими почестями, – при этих словах султан бросил лукавый взгляд в сторону паши.
От рыцаря, внимательно наблюдавшего за собеседником, конечно же, не ускользнул этот взгляд. Граф тотчас угадал, какую ловушку хотят подстроить для его жены эти неверные.
– Нет, – твердо и решительно заявил Жирард. – Даже если бы мне грозило четвертование или изощренные пытки, я никогда бы не подверг мою дорогую жену подобным испытаниям и унижениям.
Глаза повелителя в одно мгновение налились кровью. Если султан и сохранил внешнее спокойствие, то внутри его клокотала ярость. Бросив холодно-враждебный взгляд на рыцаря, он изрек:
– Ты сделал своей выбор, кафир… На строительство его! Но прежде пусть посидит в джуббе[19] и подумает.
Злой огонек в глазах паши, потухший было во время разговора, разгорелся с новой силой. Посмотрев на побледневшего рыцаря, он довольно хмыкнул и произнес:
– Добро пожаловать в Ад…
Пути не открываются перед теми, кто не борется.
Больше двух недель вместо одной (что планировалось вначале), понадобилось Габриэлле и ее отряду, чтобы добраться до Эг-Морта, первого портового города в южной Франции. Постоянные задержки, вызванные то внезапным мором лошадей, то пропажей продовольствия, то необходимостью расчищать непонятно откуда взявшиеся завалы на дорогах доводили девушку до исступления. Добравшись, наконец, до города, Габриэлла облегченно вздохнула. Но как оказалось, рано…
После длительных переговоров с владельцами трех хорошо вооруженных галеасов[20] с длинными шпиронами[21] для надводного тарана девушке удалось-таки договориться о приемлемой цене. Вначале они запросили баснословные деньги за свои услуги, и на них никак не влияли ни приводимые разумные доводы, ни обаяние Габриэллы. Тогда девушка решила действовать иначе. Зная о вечном соперничестве между Генуей и Венецией, Габриэлла отказалась (конечно, для вида) от услуг неуступчивых генуэзцев и обратилась к венецианским дельцам. Прознав про такое «коварство», генуэзцы, посоветовавшись и верно рассудив, что синица в руках намного лучше журавля в небе, тотчас же направили своих представителей к графине, чтобы миром решить спор между двумя сторонами. Благодаря такой хитрости, Габриэлле удалось сбить цену почти вдвое от первоначальной стоимости.
Но за день до отплытия произошли события, которые едва не сорвали все планы девушки. Прибывший с Сицилии корабль принес печальные вести: войско мамлюков почти полностью разбило армию крестоносцев. Принц Эдуард с остатками войска с большим трудом, отбиваясь от неверных, преследовавших их, добрался до Акко.
– А граф де Сен-Мор? – холодея от ужаса, спросила Габриэлла у капитана галеры, принесшего дурные новости. – Он приехал в Акко вместе с принцем?
– Мне об этом ничего неизвестно, госпожа, – отрицательно покачал головой капитан.
– Моя дорогая племянница, – обратился Раймунд де Карруаз к девушке после того, как они остались одни. – Имеет ли смысл теперь отправляться в Египет? Крестоносцы потерпели поражение. Все кончено. Наша скромная поддержка вряд ли сможет изменить ситуацию на Востоке. Султан Бейбарс с каждым днем набирает силы. Не сегодня-завтра он полностью очистит Египет и Сирию от христиан, и мы не можем этому никак помешать. Силы слишком неравны. Так зачем рисковать жизнь?
– Слушая вас, дядя, я удивляюсь: как вы стали рыцарем? Это звание больше к лицу мне, чем вам, – с иронией заметила девушка.
Побагровев от гнева, Раймунд де Карруаз отвернулся от племянницы, боясь, что она заметит в его глазах жгучую ненависть, которая вспыхнула в нем.
– Вы обиделись на меня? – положив руку ему на плечо, спросила девушка. – Не стоит, прошу вас. На правду, какой бы она ни была, не стоит обижаться.
– Если я и боюсь чего-то, дорогая Габриэлла, так это только не выполнить волю моего брата. Говоря такие слова, я лишь пытаюсь защитить вас от всяческих невзгод, а вы этого не хотите понимать, – сухо отозвался герцог, взяв себя в руки. – Вы даже не представляете, какие беды выпадут на вашу долю, если нас захватят воины султана Бейбарса.
