Дюжина не успевших полностью сформироваться вопросов промелькнула в ее голове, и в ту же минуту она полностью осознала тот факт, что она ревнует, что ей неприятно видеть Роланда рядом с незнакомой хорошенькой девушкой. Кровь снова прилила у нее к лицу.
— Билли, — сказала она. — Я... я не хочу, чтобы он видел меня. Я...
Она замолчала. Было уже поздно, потому что Чартер вплотную подошел к их столику, посмотрел на парочку, которая занимала его и встретился взглядом с Жонкиль.
Чартер первым обрел дар речи. Жонкиль, как загипнотизированная его страстным, горячим, горьким и в то же время радостным взглядом, какое-то время не могла вымолвить ни слова.
— Жонкиль! — проговорил он приглушенным голосом.
Она не отвечала. Мучительная краска залила ее лицо и через мгновение схлынула. Билли, который поднялся, когда Роланд и его приятельница подошли к их столику, стоял в напряженной позе с прижатыми к телу руками; его славное лицо выражало негодование. Его неприятно удивило внезапное появление мужа Жонкиль и возмутило присутствие этой обносившейся неизвестной девицы. Как он смеет вступать в разговор с Жонкиль здесь, сейчас, после того, что произошло между ними?
Роланд, однако, игнорировал присутствие Билли Оукли, не обращал на него никакого внимания. Он смотрел на бледное личико своей жены.
— Жонкиль! — повторил он. — Наконец-то я нашел тебя!
Теперь она прямо посмотрела ему в глаза. Ее сердце стучало, как кузнечный молот, но она сумела справиться с волнением и отвечала вполне спокойно.
— Я не совсем понимаю, зачем ты искал меня, — сказала она. — Но в любом случае мне это неинтересно. Я здесь с Билли, а ты, как я вижу, с приятельницей. Не лучше ли тебе поискать столик?
Чартер не отрывал глаз от Жонкиль. Он едва узнавал ее: элегантный костюм, уверенность в себе и светскость, которых не было ранее. Куда подевалась та девушка, которую он встретил всего несколько месяцев тому назад — молодая, довольно неловкая Жонкиль с ее чарующей, почти детской невинностью и неопытностью, где ее быстрая, застенчивая улыбка? Неужели это та же самая девушка? Он был поражен переменой, происшедшей с ней за столь короткое время. Но ее холодность и пренебрежительное обхождение не могли полностью погасить его пыла. Он искал ее по всему Лондону в течение многих долгих, томительных недель, страстно желая увидеть ее, услышать звук ее голоса, дотронуться до ее руки, впитать единственное слово прощения. Теперь, когда он нашел ее, он не намерен был ограничиться этой встречей.
— Жонкиль! — сказал он торопливым полушепотом. — Ты не можешь прогнать меня таким образом. Мне нужно встретиться с тобой, поговорить. Когда...
— Нам не о чем говорить, — прервала она его. — Все, что было нужно сказать, мы сказали друг другу в Риверс Корте. Ты заставляешь ждать свою приятельницу.
Роланд тотчас же отметил нотку ревности в голосе своей жены и ухватился за нее с отчаянием умирающего с голоду человека. Что бы Жонкиль ни говорила, она все еще любит его! Он был уверен в этом. Она может играть роль, делать вид, что ненавидит и презирает его, но все еще любит его. Он заметил быстрый взгляд ее красивых глаз в сторону девушки, которая была с ним. Та стояла немного в стороне от столика, с любопытством наблюдая за этим трио. Вся ее поза выражала крайнюю усталость. Она стояла в покорном ожидании, как будто не надеясь, что ее представят, и не особенно желая этого.
Но Жонкиль не видела трогательной покорности или позы терпеливого ожидания. Она только знала, что девушка была молода, вероятно, не старше девятнадцати или двадцати лет, что у нее были правильные черты, и что все ее лицо, когда она поворачивалась к Роланду, освещалось улыбкой, которая делала ее красавицей. И Жонкиль ревновала. Она сразу возненавидела попутчицу Роланда, соображала, кто она такая, какие у них отношения, откуда она появилась.
— Жонкиль, — сказал Роланд. — Не смотри так. Давай постараемся остаться друзьями. Послушай... позволь представить тебе мисс Хендерсон и...
— Нет, благодарю, — отрезала Жонкиль. — У меня нет желания знакомиться с твоими друзьями. Каждый из нас живет своей собственной жизнью, и я бы хотела, чтобы ты понял это, Роланд.
— Я не могу спорить с тобой здесь, — сказал Роланд и сжал губы. — Но я хочу, чтобы ты уяснила, что каждый из нас не живет своей собственной жизнью. Я искал тебя несколько недель, и сейчас, когда я нашел тебя, я не позволю тебе так легко уйти.
Жонкиль озиралась вокруг с довольно затравленным выражением — выражением человека, который чувствует себя окруженным невидимой стеной и не знает, как вырваться... и, хуже всего, что он не уверен, хочет ли он вырваться. Какой бы холодной и твердой она ни казалась, внутренне она была сильно расстроена. Эта неожиданная встреча с Роландом, звук его голоса, выражение глаз с новой силой воскресили прежнее непереносимое желание простить его, открыть ему свои объятия, несмотря на то, что целые три месяца она делала все, от нее зависящее, чтобы убить это желание!
Но прежняя гордость тоже давала о себе знать, и за последнее время Жонкиль научилась лучше управлять своими чувствами, закалилась в тяжелой работе. «Нельзя уступить, — говорила она себе, — нельзя позволить Роланду Чартеру снова властвовать надо мной». Она бросила взгляд на Билли, как бы прося помощи. Но Билли безмолвствовал, он ничем не мог помочь ей. Он просто не знал, что сказать. Он хотел потребовать, чтобы Чартер оставил Жонкиль в покое, раз она явно не желает разговаривать с ним, но не мог тем не менее предписывать, что делать и как себя вести мужу Жонкиль. Кроме того, Роланд не был похож на человека, который вынесет какое-либо вмешательство.
Наконец Жонкиль сказала быстро:
— Пожалуйста, Роланд, иди и поищи себе столик, и давай закончим эту тягостную сцену. Мисс... э-э, Хендерсон ожидает тебя.
Кулаки Роланда сжались.
— Я не уйду, Жонкиль, пока ты не пообещаешь встретиться со мной где-нибудь сегодня же и поговорить.
— Я не хочу встречаться с тобой.
— Ты должна. Я должен увидеть тебя.
— Нет, — сказала Жонкиль в отчаянии.
— Да, — сказал он жестко. — Ты не можешь отказать мне. Дай мне полчаса, даже меньше, пять минут, если хочешь, но мне нужно поговорить с тобой наедине. Я чуть не сошел с ума, пока искал тебя с января...
Жонкиль закусила нижнюю губу. Ее сердце билось так бешено, что она боялась задохнуться. Она не хотела встречаться с ним, но однако он ослабил ее оборонительные укрепления. Она представила себе его долгие изнурительные поиски. Он говорит, что желание видеть ее чуть не свело его с ума. Микки Поллингтон твердит то же самое. Не может же она быть такой жестокой, чтобы отказаться увидеться с ним на пять минут?
