Ознакомительная версия.
— Я не могу, Фитц. Я не могу оставаться здесь, пока Бонапарт на свободе. Я с ума сойду.
Улыбка Фитца угасла.
— Не будь эгоистом, Раф. Ведь ты знаешь, что оставляешь здесь. Что будет без тебя с Лидией и Николь? Ашерст-Холл не может потерять еще одного герцога, своего последнего герцога. У Блейка три младших брата… да, мы уже обсуждали это, зная, что ты сразу же захочешь поехать с нами. Но ты последний в своем роду, пока не возьмешься за ум, не женишься на Шарлотте и не произведешь на свет несколько наследников.
— Оставь, пожалуйста, Шарлотту в покое.
Однако Раф снова сел, подхватив бокал.
— Но ты прав, Фитц, черт побери! Я не могу рисковать, бросая на произвол судьбы все это, и особенно сестер. Ясно, что моя мать бесполезна, и я очень опасаюсь оставлять их на ее попечение. Значит, Блейк действительно считает, что будет война?
Фитц, похоже растратив весь свой пыл, наконец сел, потирая бедро.
— Ну, сомневаюсь, что Бони сдастся и отправится на Эльбу только потому, что мы любезно попросим его. И мы не можем позволить ему свободно рыскать повсюду. Господи, Раф! Сколько хороших парней погибло за все годы войны — и ради чего? Как может честолюбие одного человека причинить столько бед?
— Думаю, солдаты Юлия Цезаря, Александра Великого и многих других полководцев могли бы спросить то же самое. Возможно, лучше было бы спросить, почему так много тупых политиканов суют свои грязные лапы в то, что должны решать солдаты? Нам следовало поставить его к стенке, Фитц, ты ведь понимаешь, или дать ему заряженный пистолет, чтобы он сделал это сам. Думаю, мерзавец заслужил это. — Раф покачал головой. — Мы видели его, Фитц, все эти месяцы. Похож он на человека, который хочет умереть в своей постели? Как думаешь, сколько солдат еще погибнет, чтобы предоставить ему возможность славной смерти?
— Ты еще записываешь все в свой дневник? Ты действительно считаешь, что понимаешь сейчас этого человека?
— Не знаю. Временами, наблюдая, как он прогуливается в одиночестве в сумерках, мне казалось, что он осознал свои ошибки. Очевидно, я заблуждался. Что ты еще узнал?
— В Вене собирается конгресс, чтобы объявить Бони вне закона. Они только ожидают прибытия его жены, чтобы принять решение. Затем мы объединимся с союзниками, Блюхером[11] и с остальными. Одна битва, Раф, одна решающая битва. Именно так, сказали они мне, Железный Герцог видит сейчас положение вещей. Он будет командующим, так что мы наверняка выиграем.
— Даже если он никогда не встречался с Бонапартом на поле боя? Проклятье. Хотелось бы мне там быть.
В дверь постучали, и на пороге появилась Шарлотта.
— Чарли, — сказал он, бросив предупреждающий взгляд Фитцу. — Вы так быстро возвратились с Бонд-стрит? Тебя не измучили мои сестры?
— Разве я выгляжу измученной? — спросила она. — Нет, не отвечай. Ох, сядьте, Фитц. Не вскакивайте на ноги всякий раз, как я вхожу. Поберегите ногу. Вместо этого лучше ответьте, пожалуйста, вы оба. Вы действительно собираетесь возвращаться на континент? Вы еще не навоевались?
Фитц вытолкнул себя из кресла, в которое только что погрузился:
— Пожалуй, оставлю вас побеседовать, а пока пойду разыщу Финеаса, пусть упакует мой багаж. Слава богу, я успел остановить его, когда он собирался разжечь костер из моего мундира.
— Раф! — снова обратилась к нему Шарлотта, когда он продолжал молчать после того, как Фитц покинул комнату.
Раф указал жестом на кресло рядом с камином, почти такое же, как в Ашерст-Холл.
— Сядь, Чарли. И перестань сверлить меня взглядом. Я никуда не собираюсь. А как ты узнала о Бонапарте?
Она села, сбросив туфли и быстро спрятав ноги под юбку.
— Думаю, мы обошли Бонд-стрит дважды, — сказала она, потирая пальцы ног сквозь ткань и явно чувствуя себя свободно с ним здесь, в его кабинете. — А насчет твоего вопроса — вот что я скажу, Раф. Если тебя интересуют слухи, то первым делом ступай в магазин. Слухи приносят светские дамы, выбирающие рулоны тканей для весеннего сезона в Брюсселе. Кстати, одна экзальтированная леди требовала золотые эполеты. Твоя мать, Раф.
— Спаси нас господи. — Раф потер лоб. — Бонапарт на свободе, а она беспокоится о своем гардеробе. О чем она только думает?
— Я говорила тебе, Раф. Брюссель. Женщина, которую модистка называла при мне леди Аксбридж, рассказывала кому-то, что сегодня утром получила письмо от дочери, которая гостит в Париже. В нем она сообщает новость: тигр вырвался на свободу, но она уверена, что все в безопасности, и собирается остаться в Париже до июня, а если возникнет какая-то угроза, переедет в Брюссель, где собирается армия и, скорее всего, балы будут еще роскошнее.
Раф раздраженно усмехнулся:
— Сделано все возможное, чтобы держать в секрете передвижение наших войск. Так ты говоришь, что моя мать собирается в Брюссель?
— Думаю, да. Как только все эти эполеты будут пришиты на ее редингот. Ты действительно не поедешь, Раф? Потому что…
— Потому что у меня обязанности перед сестрами и Ашерст-Холл, и ради этого я не должен сложить там свою чертову голову. Да, Чарли. Я знаю.
— Это очень радует, Раф, но я не это хотела сказать. Я хотела сказать, что беспокоилась бы за тебя и… и мне тебя очень недоставало бы.
— А теперь я скажу, что очень рад слышать это. Спасибо, Шарлотта.
Она опустила глаза, избегая его взгляда.
— Да… не за что. — И снова взглянула на него. — Не знаю, что бы я делала без тебя. Ты мой самый дорогой друг на свете.
Он улыбнулся ей, даже не зная, что сказать в ответ.
Возможно, то, что Шарлотта назвала его самым дорогим другом на свете, было единственным, ради чего он мог зарядить один из дуэльных пистолетов, которые обнаружил в ящике своего стола, и приставить его ко лбу.
— Мне нужно подняться наверх к Лидии, — сказала Шарлотта, снова засовывая ноги в туфли из лакированной кожи. — Как только она узнает, что Фитц покидает нас, она разволнуется.
— Лидия разволнуется? Я всегда считал ее слишком уравновешенной, это даже вызывало тревогу.
Шарлотта улыбнулась:
— Она кажется такой спокойной лишь потому, что Николь слишком бойкая. Раф?.. — произнесла она и умолкла.
— Да, Чарли?
Но Шарлотта больше ничего не сказала, продолжая стоять на том же месте, глядя ему в лицо.
— Я была… то есть, когда я случайно услышала то, что говорила леди Аксбридж, у меня сердце так сжалось от страха за тебя, что мне все казалось, что я не успею. И всю дорогу я пыталась найти доводы, чтобы ты не оставлял… не оставлял своих сестер.
Ознакомительная версия.
