Филиппа Грегори - Королевская шутиха

— Однако, — пробормотал он, переваривая мою болтовню. — И что же, королева верит всем этим сплетням?

Я взглянула на сэра Роберта, надеясь, что он поймет.

— Королева надеялась, что сестра будет с нею заодно. Елизавета встречала ее на подъезде к Лондону. Они вместе въехали в город. И в день коронации Елизавета ехала сразу же за королевой, а потом они везде были вместе. Ну, как еще показать, что она любит свою младшую сестру и видит в ней свою наследницу? А потом начинается… Королеве докладывают: принцесса сделала то-то и то-то, сказала так-то и так-то. Королева видит, что сестра откровенно не желает ходить к мессе, что обещает одно, а делает другое. Но Елизавета…

— И что Елизавета?

— Мне ее не понять, — призналась я. — Она была на коронации. Королева ее отметила. Как я уже сказала, она ехала следом за королевой, на красивой колеснице. Потом она несла шлейф платья королевы и первой поклялась ей в пожизненной верности. Елизавета принесла клятву перед Богом. Как же она может плести заговоры против королевы?

Сэр Роберт откинулся на спинку и с неподдельным интересом слушал мою тираду.

— Выходит, королева сердита на Елизавету?

Я покачала головой.

— Нет, это хуже, чем гнев. Королева в ней разочарована. Поймите, сэр Роберт, королева всегда была очень одинока. Ей хотелось видеть младшую сестру рядом с собой. Мария при всех выказывала ей свою любовь и уважение. И теперь королеве трудно поверить, что Елизавета ее не любит. Мало того, Елизавета готова строить заговоры против нее. Королева воспринимает это очень болезненно. К тому же ее постоянно убеждают в том, что младшая сестра замышляет против нее недоброе. Что ни день, то новости о Елизавете.

— Слова словами. А доказательства ей представляют?

— Достаточно, чтобы не один раз арестовать Елизавету. Слишком много слухов. Тут поневоле усомнишься в невиновности Елизаветы.

— И королева до сих пор ей попустительствует?

— Королева не хочет раздоров. Ей хочется мира, — ответила я. — Она не будет действовать против Елизаветы, пока та ее не вынудит. Королева говорит, что не станет казнить леди Джейн и вашего брата…

Я не добавила: «А также вас», но мы оба сейчас думали о смертном приговоре, витающем над ним.

— Королева хочет принести Англии мир.

— Ладно, довольно об этом, — сказал сэр Роберт, уходя с опасной темы. — Скажи, Елизавета останется при дворе на Рождество?

— Она просила разрешения уехать. Сказала, что ее вновь донимает болезнь, и ей нужны тишина и уединение.

— Елизавета и в самом деле больна?

— Откуда мне это знать? — пожала я плечами. — Когда я в последний раз ее видела, она была опухшая и выглядела очень плохо. Но сейчас она не выходит из своих покоев. Или почти не выходит. При дворе к ней относятся очень холодно. Особенно женщины. Все злорадствуют, что ее болезнь называется завистью.

Сэр Роберт поморщился, представив себе женское злословие.

— Бедная принцесса! Она вынуждена таскать с собой четки и служебник и ходить к мессе!

— Никакая она не бедная, — возразила я, почувствовав себя уязвленной. — Окружение королевы плохо к ней относится, но за это она должна винить только себя. От нее ждут, что она будет говорить вполголоса и ходить, опустив голову. А насчет посещения мессы — при дворе за этим очень строго следят. Каждый придворный, каждый слуга должен посещать мессу. В дворцовой часовне мессу служат семь раз в день. И все ходят не менее двух раз.

Сэр Роберт усмехнулся, услышав о столь быстром повороте двора к набожности.

— Скажи, королева действительно готова простить леди Джейн и не казнить ее за измену?

— Королева ни за что не казнит свою родственницу, да еще молодую, — заверила я его. — Пока что леди Джейн придется оставаться узницей Тауэра, а когда в стране станет спокойнее, ее освободят.

Сэр Роберт поморщился.

— Большой риск для королевы. Будь я ее советником, я бы посоветовал ей покончить со своими врагами, и как можно раньше.

— Королева понимает, кто действовал по собственной воле, а кого принудили. Леди Джейн не рвалась в королевы. Со стороны Марии было бы очень жестоко наказать леди Джейн. Она бывает жесткой, но не жестокой.

— Учитывая, что девчонке всего шестнадцать, — пробормотал он больше для себя, чем для меня.

Сэр Роберт встал.

— Я должен был это остановить. Я должен был уберечь Джейн… вопреки отцовским заговорам.

Сэр Роберт подошел к окну и стал смотреть на темный двор, где еще летом казнили его отца. Герцог до конца надеялся на помилование. Он умолял сохранить ему жизнь, обещая дать показания против Джейн, против своих сыновей, против кого угодно. Когда он становился на колени перед плахой, повязка сползла с его глаз. Герцог натянул ее снова и ощупью ползал вокруг плахи на четвереньках, умоляя палача обождать и дать ему время подготовиться. Это был жалкий конец, и все же — не настолько жалкий, как смерть юного короля, на которую его обрек герцог. Уж кто-кто, а Эдуард был совершенно ни в чем не виноват.

— Ну и глупец же я был, — горестно признался сэр Роберт. — Амбиции ослепляли меня. Странно, девочка, что ты этого не предвидела. Представляю, как сотрясались от смеха небеса, видя спесь и высокомерие семейства Дадли. Жаль, что Бог через тебя вовремя меня не предостерег.

— Я тоже об этом жалею, — вздохнула я. — Тогда я бы сделала все, чтобы спасти вас от такой участи.

— Неужели я сгнию в этих стенах? — спросил он. — Что ждет меня впереди? Иногда я не могу уснуть. Я слушаю крысиную возню по углам и думаю, что буду слушать эти шуршания и писки до конца дней своих. А днем — смотреть на кусочек голубого неба. Королева не обезглавила меня. Она сделала нечто пострашнее — лишила меня молодости.

Я покачала головой.

— Нет, сэр Роберт. Я внимательно слушала каждое ее слово — не скажет ли она что-то про вас. А однажды спросила ее напрямую. Королева сказала, что не хочет проливать кровь тех, кого можно пощадить. Она не казнит вас. Должно быть, вы выйдете на свободу вслед за леди Джейн.

— На месте королевы я бы этого не делал. На ее месте я бы избавился от Елизаветы, Джейн, моего брата и меня и провозгласил бы наследницей престола Марию Стюарт, не посмотрев, что та — француженка. Вот так: одним быстрым ударом покончить со всеми нами. Только так можно вернуть Англию к католической вере и удержать ее в руках Рима. Вскоре королева сама это поймет. Ей придется расправиться с нами. Мы ведь кто? Опасное поколение протестантских заговорщиков. Если Мария вовремя это не сделает, время будет упущено. Она придет в отчаяние, начнет рубить головы, но на их месте будут появляться новые.