Ливи кивнула, оставив без внимания прозрачный намек, что когда-нибудь настанет черед Девира получать удовольствие. Быть может, он воображал себе этот день, мечтал о нем, но не осмеливался осуществить свое желание.
Палец Девира шаловливо погладил ямочку у нее под коленом, медленно очертив кружок, отчего по телу Оливии прокатилась волна дрожи. Потом голова его исчезла под ворохом юбок. Ливи изумленно ахнула, когда его губы прильнули к нежной коже ее бедра. Пальцы Девира нашли влажное, жаркое лоно, отыскали чувствительный бугорок. Ливи закусила губу, сдерживая крик.
Раздвинув шире ее ноги, Девир приник губами к треугольнику меж бедер, его пальцы скользнули в горячую глубину плоти. Его мокрые от воды волосы обжигали пылающую кожу Ливи.
Вцепившись в юбки, Оливия высоко подняла их, уже не стесняясь, целиком отдаваясь охватившей ее страсти. Сжав ногами плечи Девира, она беспомощно замерла, чувствуя, как пронзенное дрожью тело становится невесомым.
Огненные волны возносили ее все выше к вершине, навстречу наслаждению. Так было тогда, на лодке, когда она заставила Девира остановиться. Оливия выгнула спину, цепляясь руками за каменный выступ позади. Она начала медленно соскальзывать в воду, но Девир удержал ее.
Тело Ливи затрепетало, с губ сорвался крик, на мгновение оглушивший ее. Пламя вспыхнуло перед ее глазами и рассыпалось фейерверком горящих искр и брызг.
Несколько долгих мгновений спустя руки Девира приподняли безвольное тело Ливи и отодвинули подальше от обрыва.
– Неужели вы и теперь не любите меня, хотя бы чуть-чуть? – Девир бултыхнулся обратно в воду, обдав холодными брызгами обнаженные ноги Ливи.
– А вам уже не терпится расстаться с жизнью? – Ливи лежала, закрыв глаза, покачиваясь на волнах блаженной истомы. По негромкому плеску она угадала, что Девир выбрался на берег озера, а в следующий миг грудь ее оросило дождем водяных капель. Глаза Ливи открылись.
Девир стоял рядом, выпрямившись во весь рост, возвышаясь над ней в своей излюбленной манере, и отжимал волосы. Ливи замерла, не в силах скрыть невольное восхищение. Его восставший жезл, мощный, налитый силой, казался еще более огромным, чем прежде. Она с трудом сдержала желание протянуть руку и коснуться его.
Поймав на себе ее взгляд, Девир самодовольно ухмыльнулся.
– Не бойтесь, он, словно старый пес, снова заснет, как только поймет, что вам не хочется его приласкать.
– Что? – Ливи резко села, тотчас почувствовав головокружение. Листва деревьев и яркие пятна солнечного света расплылись, будто акварель на влажной бумаге. Она прикрыла глаза рукой.
Наклонившись, Девир подобрал с земли кальсоны. У него вырвался хриплый, немного грустный смешок. Под смуглой оливковой кожей перекатывались буграми тугие мускулы. Натянув белье, Девир завязал тесемки. Под тонким полотном угадывались контуры его возбужденной плоти, но, слава Богу, скрытая от глаз, она уже не притягивала взгляд, как раньше.
– Давайте-ка наденем вам сапожки, – с улыбкой предложил Девир. – А затем вы сможете исполнить роль моего камердинера.
Он помог Ливи встать и опустился перед ней на колени. Его влажные волосы, рассыпавшиеся по плечам, завивались колечками на концах. Он надел ей чулки, медленно разглаживая ладонями шелк, чтобы не оставить складок. Потом, приподняв юбку, завязал на ногах подвязки и тщательно расправил ленты, желая убедиться, что они безупречно поддерживают чулки. Ливи снова бросило в жар. Она почувствовала, как пульсирует кровь во всем теле, будто взывая: «Утоли мою жажду, возьми меня, наполни собой».
Отряхнув землю с ее подошвы, Девир протянул ей сапожок, и Оливия просунула в него ногу. Уперев ее ступню себе в бедро, он аккуратно затянул шнуровку. Потом настала очередь второго сапога. Зашнуровав и его, Девир одобрительно похлопал Ливи по ноге, словно лошадь, которой только что сменили подковы. Поднявшись, он направился к своей одежде, сложенной грудой на камне, и принялся проворно натягивать чулки, бриджи, рубашку и камзол.
Наконец он присел на один из валунов, чтобы надеть сапоги. Ливи, подобрав сюртук, попыталась отряхнуть его от пыли. К тяжелой ткани пристали сухие листки папоротника. Ливи очистила от них ворс. От сюртука исходил легкий аромат бергамота и бренди – запах Девира. От этого пряного, хмельного аромата кружилась голова, усиливая желание, горяча кровь, дурманя разум.
Теперь она больше не сможет смотреть на Девира так же, как прежде. Да и какая женщина смогла бы, глядя на мужчину, который раскрыл самые сокровенные тайны ее тела, не думать о пережитых мгновениях близости? Неужели она и впрямь позволила Девиру все эти вольности, безоглядно отдавшись в его власть? Потрясенная собственным безрассудством, Оливия не могла прогнать воспоминание об обнаженном теле Девира. Его нагая фигура на фоне блестящего озера так и стояла у нее перед глазами, а воображение услужливо рисовало одну бесстыдную картину за другой.
Быстрым плавным движением Девир выхватил у нее сюртук и продел руки в рукава. Ливи провела ладонями по его плечам, разглаживая ткань. Ощущать под пальцами его сильное, крепкое тело было необычайно приятно. Слишком приятно. Разве мужчина может быть таким привлекательным? Ливи едва сдерживалась, чтобы не прижаться жадными губами к его шее. Она удовольствовалась тем, что застегнула пуговицы на его камзоле.
Девир поднял галстук, небрежно брошенный в заросли папоротника, и, зажав в кулаках концы, захлестнул Оливию широкой петлей, а затем притянул к себе. Его губы приникли к ее губам. Нежно, почти робко, вовсе не хищно и безжалостно, как она ожидала.
Высвободив руки, Ливи обняла Девира за шею. О, ей бы хотелось, чтобы это никогда не кончалось. О простом чуде поцелуя никто никогда не говорит. Всех слишком сильно заботит, куда может завести поцелуй.
Внезапно треск сучьев заставил Девира резко вскинуть голову. Повернувшись, Ливи проследила за его взглядом. В десяти футах поодаль стоял маленький спаниель, глядя на них огромными темными глазами. Девир тотчас ослабил ленту галстука, и Ливи поспешно попятилась. Скрип камешков под ее ногой спугнул песика, и тот с коротким лаем бросился в чащу леса.
Девир выпустил из пальцев конец галстука, освободив Ливи. Встряхнув измятую ткань, он наскоро повязал галстук вокруг шеи и, сделав узел, заправил концы в петлицу, словно форейтор.
Его волосы уже почти высохли и кудрявились сильнее обыкновенного. Многие женщины пошли бы на убийство ради такой шевелюры, ради жизни без папильоток и щипцов. Ливи вручила ему черную шелковую ленту, которой он обычно повязывал волосы, и Девир, отбросив кудри назад, туго стянул их.
