– Да, все именно так. Тонешь в ее глазах и счастлив.
– Да, и это после одного взгляда! И вопреки всем моим планам.
– Так было и со мной, – вздохнул Гидеон. – Я некоторое время сопротивлялся, но теперь... одурманен!
– Я хочу послезавтра поговорить с ее двоюродным дедом, – со вздохом сказал Эдуард.
Слова кузена медленно дошли до сознания Гидеона. Красавица с двоюродным дедом! Гидеон сорвался с кресла.
– Ты сказал, поговорить с двоюродным дедом? Черт возьми, Эдуард. Ты не можешь тоже любить Пруденс. Но если это так...
– Нет, успокойся, кузен, – развеял его тревогу Эдуард, – это не Пруденс. Все гораздо хуже. Это Чарити.
Гидеон рухнул в кресло. Только через несколько минут до него дошло сказанное Эдуардом.
– Чарити? Не может быть? Нет... Ее сестра... Эдуард кивнул:
– Да, пересудам конца не будет. История повторяется. Как только об этом станет известно, у нас не будет ни минуты покоя. – Он уныло вздохнул. – Ты знаешь, как я ненавижу суету!
Дети мои!
Станем любить не словомили языком,
Но делом и истиною.
Апостол Иоанн
– Ничего подобного в жизни не видела! – воскликнула Хоуп, когда карета подъехала к дому дяди Освальда. – Музыка, спектакль, всадницы... И наездник, который стоял на спине у лошади. Как мне хочется так попробовать!
– Он даже не держался за повод, – поддержала сестру Фейт. – По-моему, он очень красив, какой-то особой, дикой красотой, правда?
Дверца кареты распахнулась. Гидеон спрыгнул с подножки и подал руку дамам. Первыми вышли близнецы Хоуп и Фейт, за ними последовала Пруденс. Она оперлась на его руку, но не поднимала на него глаз. Гидеон подозревал, что она не в состоянии это сделать. Ему пришло в голову, что его маленький ястреб ошеломлен своим порывом и поцелуями на балу. Насколько он разбирался в женском поведении, она была подавлена и своим явным ответом ему, и несвойственным ей поступком. Поэтому она притворялась, что ничего не случилось. Пруденс изо всех сил старается изобразить, что они вовсе никогда не встречались, усмехнулся про себя Гидеон. Но если она думает, что строгая церемонность заставит его сохранять дистанцию, ее ждет разочарование. Она просто прелестна, когда изображает надменную королеву, которая не видит никого вокруг. Если она обойдется с ним с еще большей высокомерностью, он снова ее поцелует.
Гидеон задержал ее руку чуть дольше, чем требовалось. Пруденс, не поднимая глаз, ждала, когда он отпустит ее. Наконец она подняла ресницы и посмотрела на него, тщетно пытаясь высвободить руку. Он поднес ее руку к губам, повернул, отогнул край перчатки и поцеловал, не спуская с нее насмешливых глаз.
На ее щеках вспыхнули алые пятна, она резко вырвала руку и отошла в сторону. Служанка выбежала на мокрый тротуар и сунула в руку Пруденс листок бумаги.
Гидеон повернулся помочь следующей девушке, но кузен опередил его.
– Мисс Чарити, – благоговейно проговорил Эдуард. Чарити вложила изящную руку в перчатке в его ладонь и вышла из кареты.
– Вам понравился спектакль? – серьезно спросил герцог.
Он все еще держал Чарити за руку, хотя она вполне благополучно спустилась с подножки кареты. Гидеон усмехнулся про себя. Лондонские тротуары такие неровные.
Чарити просияла улыбкой от удовольствия.
– Лошади – умнейшие животные. Они без слов знают, что делать. Если бы мне сказали, что лошади могут танцевать с таким мастерством и изяществом, я бы не поверила. Подумать только, я видела балет всадников! Спасибо, ваша светлость, что пригласили нас на спектакль. Вы доставили нам такое удовольствие! Это незабываемое впечатление.
Она улыбнулась, и Гидеон вдруг заметил ее сходство с Пруденс. Теперь понятно, почему его кузен считает Чарити бриллиантом чистой воды. У нее такая же улыбка, как у Пруденс.
– Это вы мне доставили удовольствие, – ответил, покраснев, герцог.
Гидеон сочувственно посмотрел на кузена, заметив его зачарованный взгляд, явную беспомощность и увлеченность. Да, они оба попались на крючок.
Гидеон повернулся, чтобы подать руку Грейс, но она без посторонней помощи спрыгнула на тротуар и дружески взяла его под руку.
– А мне больше всего понравилась сцена сражения, – объявила она. – Весь этот дым, пушки, храбрые и ловкие солдаты.
Но Гидеон уже не прислушивался к словам девочки, заметив, что Пруденс стоит, словно громом пораженная. Она побелела, как скомканный листок бумаги, зажатый у нее в руке. Пруденс чуть покачнулась, словно внезапно ослабла.
Бросившись вперед, Гидеон поддержал ее за талию.
– Что случилось, Пруденс? Плохие новости? Вам нехорошо?
Пруденс не заметила, как он держит ее, и не обратила внимания на то, что он назвал ее по имени. Это говорило о многом. Встряхнув листок бумаги, она мрачно сказала сестрам:
– Это от миссис Бартон.
Такое впечатление, что весело щебечущие птенцы вдруг увидели перед собой змею, подумал Гидеон. Радостное возбуждение девушек внезапно сменила гнетущая тишина.
Фейт и Хоуп прижались друг к другу, машинально взявшись за руки. Они не сводили глаз с Пруденс. Грейс побледнела, как и самая старшая сестра. Пруденс отстранилась от Гидеона и обняла маленькую девочку. Чарити стояла, закусив губу, потом, покинув герцога, торопливо подошла к Пруденс и встала с другой стороны от Грейс. Самая старшая и самая младшая оказались в окружении сестер.
Быстро переглянувшись, Гидеон и Эдуард подошли к девушкам, как раз вовремя, потому что услышали объяснения Пруденс.
– Миссис Бартон не известно, как он обо всем узнал. Она думает, что проболтался новый чистильщик обуви. Но, так или иначе, когда она писала эту записку, – Пруденс снова заглянула в листок, – это было позавчера, он велел приготовить карету для долгого путешествия. Он едет в Лондон искать нас. Она послала эту записку с одним из помощников конюха, который бывает на почте. Наверное, он уже недалеко.
Девушки в ужасе озирались вокруг, словно этот таинственный «он» мог быть повсюду. Пруденс проглотила ком в горле и твердым тоном продолжила:
– Все в порядке. Обещаю вам, с нами ничего не случится.
– Нам нужно бежать, Пруденс? – тихо спросила Чарити.
Старшая сестра, поколебавшись, кивнула:
– Не вижу другого выхода.
– Разве дядя Освальд нам не поможет? – спросила Грейс.
– Он бы обязательно это сделал, милая, – взволнованно сказала Пруденс. – Но он в финансовом отношении зависит от дедушки и так добр к нам, что, думаю, нам не следует подвергать его риску потерять средства к существованию.
– Он не такой сильный, как дедушка, и совсем не жестокий, – без обиняков сказала Хоуп. – Дед его просто изобьет, оставит без денег и займется нами.
