— Не знаю, как благодарить вас за то, что поддержали нас сегодня, — произнес Патрик.
Изобел села по другую сторону стола и, закрыв глаза, взмолилась: «Только бы все это не обернулось ложью. Только бы Тристан не оказался убийцей, переодетым в сверкающие рыцарские доспехи».
— Игра была нечестной, — с улыбкой отмахнулся Тристан в своей обычной шутливой манере.
— Да уж, — рассмеялся Джон, зачерпывая ложкой кашу. — Особенно когда вы вступили в бой. — Он живо обернулся к сестре, в его глазах светилось восхищение. — Ты не видела, как он выхватил меч из рук Каннингема, Бел. Если бы ты только…
Но Изобел видела. Стоя поодаль, она следила, как Тристан заслонил собой Джона от надвигающейся лошади и смертоносного клинка. На ее глазах горец спас Патрика и несколькими ловкими ударами меча обезоружил Джона Каннингема, брата Эдварда. Возможно, дело было в причине, по которой сражался Тристан, или в его изумительной ловкости, в гибкой звериной грации, но Изобел стояла как завороженная, не в силах отвести взгляда. А его угроза снести Каннингему голову наполнила ее сердце ужасом.
Изобел растерянно моргнула, глядя на Джона, а потом улыбнулась, понимая, что брат этого ждет.
— Мистер Макгрегор — опытный воин. Мы все у него в долгу.
Джон радостно просиял.
— Можно он останется с нами?
Ложка замерла у губ Изобел. Проклятие, сам Тристан даже не просил об этом. Она покосилась на горца в надежде, что тот скажет что-нибудь забавное и вопрос Джона отпадет сам собой. Не дождавшись ответа, Изобел перевела взгляд на Патрика, но, к ее искреннему удивлению, тот предпочел промолчать.
— Не думаю, что это будет разумно, Джон, — ответила она брату, осторожно подбирая слова, чтобы не оскорбить человека, который совсем недавно рисковал жизнью, спасая ее семью.
— Только из-за того, что он Макгрегор? — не отставал Джон; он был слишком мал и не помнил горе, обрушившееся на их семью после гибели отца.
К облегчению Изобел, в разговор вмешался Патрик:
— У мистера Макгрегора есть родные, которые ждут его возвращения, Джон. Наверное, они встревожены его отсутствием.
— Сказать по правде, — опустив ложку, Тристан откашлялся, — они вовсе не беспокоятся. Я часто путешествую.
«Вот как? — Изобел навострила уши. — И кого же он навещает? Женщин, понятное дело».
— Если вы останетесь, — с воодушевлением заговорил Лахлан, не меньше Джона очарованный Тристаном, — то научите меня владеть мечом?
Макгрегор окинул взглядом младших братьев и повернулся к Патрику:
— Меня удивило, что ни у кого из вас сегодня не было меча. Вы умеете драться?
— Я немного умею, — отозвался Патрик. — Хотя отец предпочитал… — Он растерянно замолчал, осознав, что собирается сказать. На мгновение их с Изобел взгляды встретились. — … использовать лук. Мне всегда хотелось научиться биться на мечах, но работа в поле отнимает много времени. Меч — роскошь, которую мы не можем себе позволить.
Если Тристан и задумался об оружии, которое предпочитал Арчибальд Фергюссон, и о смерти, постигшей графа Аргайлла, то, видя его широкую улыбку, это невозможно было заподозрить.
— Что ж, теперь у нас есть целых три меча: два Каннингемов и мой. — Он повернулся к Изобел, сверкнув золотисто-карими глазами. — Это не займет у меня много времени. Месяц, самое большее. А потом я скроюсь с ваших глаз.
«Также он поступал и со всеми остальными», — хмуро заметила про себя Изобел. Впрочем, какое ей до этого дело? Лишь бы уехал. И чем скорее, тем лучше.
— Как хотите, мистер Макгрегор. Уверена, вы в любом случае действовали бы, как вам вздумается.
Решив, что все между ними уже сказано, Изобел встала из-за стола, взяла свою миску и вышла из комнаты.
Пройдя по коридору, Тристан остановился возле комнаты Изобел. Дверь была чуть приотворена. Со двора доносились оживленные голоса: братья Фергюссон уже приступили к работе. Тристан собирался присоединиться к ним позднее, а пока решил проведать Тамаса.
Он замер у двери, услышав негромкий голос Изобел. Она тихо рассказывала о том, что произошло на поле. Тристан немного постоял, слушая ее рассказ. Когда Изобел описывала спасение Джона, в ее голосе звучало радостное волнение, и у Тристана потеплело на душе. Он никогда не забудет улыбку, которая озарила ее лицо, когда битва была окончена. Но скоро, слишком скоро к Изобел вернулись прежние сомнения и недоверие. К концу завтрака она смотрела на Тристана с ненавистью, как на врага.
Он толкнул дверь и улыбнулся, заметив, как вздрогнули Изобел и Тамас при его появлении.
— Добрый день, Тамас, — поздоровался он, входя в комнату. — Как поживаешь?
Мальчик смерил горца хмурым взглядом и приподнял с кровати перевязанную ногу.
— Я рассчитаюсь с вами при первом же удобном случае.
— Тамас! — одернула брата Изобел.
— С нетерпением жду, когда ты поправишься и мы сможем начать с того места, на котором остановились. — Губы горца скривились в дьявольской усмешке, а на лице Тамаса мелькнула тревога. — Мисс Фергюссон, — снова заговорил Тристан, — могу я сказать вам два слова наедине?
По ее лицу пробежала тревожная тень. Выйдя за дверь вслед за гостем, Изобел сказала:
— Я не позволю, чтобы вы угрожали моему брату.
— Надеюсь, позднее мы обсудим это с вами и Патриком. А сейчас я хотел поговорить о нас.
— О нас?
Изобел недоуменно нахмурилась, прижав ладонь к груди, словно собираясь с силами, чтобы противостоять нависшей над ней опасности.
— Да.
Тристан шагнул ближе. Изобел попятилась, прячась в послеполуденной тени.
— Скажите, что я должен сделать, чтобы завоевать ваше расположение.
— А как вы распорядитесь им, если завоюете?
— Я покажу вам, кто я на самом деле. Раскрою свою тайну, неведомую никому другому.
Тристан наклонился к Изобел. Ее теплое дыхание коснулось его лица. Тристан знал, что она помолвлена. Разве сможет он вновь обрести то, что когда-то потерял, если обесчестит единственную женщину, увидевшую в нем проблеск его прежнего «я», тень человека, которым он хотел когда-то стать? Но сейчас Тристану не хотелось об этом думать. Он терял рассудок, видя так близко губы Изобел и изнемогая от желания поцеловать ее.
— Меня воспламеняет и волнует ваш дерзкий рот и плавное покачивание ваших бедер, но больше всего меня восхищает в вас ненависть ко мне, ибо она доказывает, что вы всем сердцем преданы своей семье.
— А как насчет вашего сердца? — тихо отозвалась Изобел, отворачиваясь и пряча глаза. — Оно тоже принадлежит вашей семье?
Что сказать, если любой ответ навлечет на него ненависть и презрение Изобел? И Тристан решил сказать правду.
