Она не обращала внимания на чай, который остывал в ее чашке.
— Лукас уже взрослый мужчина. Если он не занимается любовью со мной, это значит, что он проводит ночи с другой женщиной.
Вайолет покачала головой:
— Это нелепо. У Лукаса есть жена, которую он хочет — веришь ты в это или нет. Зачем ему нужна другая женщина?
Кэролайн начала плакать.
— Яне знаю! Хоть бы все было так, как ты говоришь!
Вайолет поставила чашку и блюдце обратно на стол, рядом с чашечкой Кэролайн.
— У тебя есть только один путь все выяснить: спросить его.
— Что?
— Ты все правильно расслышала. Тебе надо спросить его, почему он не занимается с тобой любовью.
Кэролайн покачала головой:
— Я не могу сделать это. Я боюсь услышать то, что он может ответить мне.
— Ты никогда ничего не боялась. Ты можешь сделать это, Кэрри. Ты должна.
Кэролайн прикусила губу, взвешивая слова Вайолет. Она поднялась с дивана.
— Ты права. Я поговорю с ним сегодня вечером, после ужина — до того как он отправится к своей любовнице или еще куда-нибудь.
— Вот и отлично.
— И если он не скажет мне правду, я выскажу ему свое мнение на этот счет.
— Договорились.
Расправив плечи, Кэролайн направилась к двери.
— Пожелай мне удачи.
— Тебе не нужна удача — тебе нужно мужество.
Кэролайн даже умудрилась улыбнуться, потом исчезла в дверях, а Вайолет откинулась на спинку дивана. Как же так случилось, что Кэролайн пришлось выходить замуж за этого негодяя Лукаса Баркли? Возможно, это все тот же рок, что толкнул Вайолет на брак с Рулом. Их мужья обладали возмутительной репутацией и, вероятнее всего, скоро утомятся в обществе своих жен.
Может, Кэролайн и права, и Баркли уже изменяет ей с другой женщиной.
Вайолет вспомнила ночь, когда Кэролайн и Лукаса поймали вместе в библиотеке. В ту же ночь она видела, как Рул разговаривает с женщиной в передней, а не в общем зале. Тогда эта смешливая брюнетка с небесно-голубыми глазами была ей незнакома.
Позднее, когда Вайолет разговаривала с Лили, она увидела ее еще раз.
— Вы не знаете, кто эта женщина? — спросила Вайолет. — Не помню, чтобы я видела ее раньше.
Взгляд Лили проследил за ее глазами.
— Это же Джулиана Маркем, графиня Фремонт, вдова старого графа. Красивая, правда? Она уже, по-моему, не в трауре, недавно прибыла из поместья графа в Бакингемшире.
Вайолет рассматривала величавую молодую женщину, которой было около двадцати пяти.
— Что-то она молода для вдовы.
— Да. Ее муж был довольно старым. Брак по расчету, и не слишком счастливый, надо отметить. Возможно, леди Фремонт во второй раз найдет более подходящего ей мужчину.
Вайолет следила, как та скользит мимо других леди и джентльменов, словно волшебная бабочка, и подумала, что эта молодая вдова явно вышла на охоту.
Теперь, когда она сидела в гостиной и вспоминала эту женщину рядом с Рулом, как оба они смеялись в передней, мурашки побежали у нее по спине.
За ужином Лукас снова едва ли проронил несколько слов. Он встал из-за стола и помог подняться ей.
Кэролайн оделась по-особенному: в отделанное жемчугом платье цвета аметиста, которое было на ней в ту памятную ночь на вечере, когда их поймали в библиотеке. Той ночью он хотел ее. Может быть, ей удастся сделать так, чтобы он снова возжелал ее сегодня.
На какое-то мгновение взгляд Лукаса задержался на ее груди, но потом скользнул в сторону. Он прочистил горло.
— Вынужден оставить тебя, моя дорогая, — произнес он, провожая ее из столовой. — Мне нужно закончить кое-какую бумажную работу. Если ты простишь меня…
Кэролайн расправила плечи.
— Нет! Не прощу, Лукас! Не сегодня!
Его брови поползли наверх. Он сжал челюсти.
— С каких пор ты приказываешь мне, что делать?
— С тех самых пор, как новоиспеченный муж не захотел выполнять свои супружеские обязанности. Кто она, Лукас? Это очевидно, что ты увлекся другой женщиной. По крайней мере будь честен со мной и признай это.
Его глаза полезли на лоб.
— Что это ты выдумала? Что я провожу ночи с другой женщиной?
— А разве я не права? Я думала, что ты хочешь меня, Лукас. По крайней мере в ту ночь, когда нас обнаружили вместе, ты сделал все для того, чтобы я начала так думать. Ты ясно дал мне понять, что не жаждешь сковывать себя узами брака, но я думала… я думала, что мы… что нас связывает взаимное влечение.
Он помрачнел.
— Нет никакой другой женщины.
— А что тогда? Неужели ты так злишься на меня за то, что произошло?
— То, что произошло, не твоя вина. Я осознанно шел на риск, направляясь с тобой в библиотеку.
Ее глаза наполнились слезами.
— То, что произошло, не изменить, и теперь, когда мы женаты… Я не понимаю, почему ты не хочешь заниматься со мной любовью.
Следующие мгновения, казалось, тянулись вечность, Лукас просто стоял и молчал. Казалось, он пытается взять себя в руки.
— Ты не хотела выходить за меня замуж. Ты противилась нашему браку. Я просто пытался дать тебе какое-то время…
Она моргнула, и слеза покатились по щеке.
— Правда?
Вместо ответа Лукас наклонился и поднял ее на руки. Он поспешил вверх по лестнице, отчего у нее захватило дыхание, подбежал к спальне и поставил ее на ноги только у кровати.
— Я никогда еще не глупил в делах, которые касались женщин, но с тобой — совсем другое дело. Я хочу обладать тобой больше, чем дышать.
А потом он поцеловал ее. Лукас запустил пальцы в ее волосы, выбирая шпильки, и ее белокурые локоны рассыпались по плечам. Взяв ее лицо в ладони, он страстно поцеловал ее.
— Лукас, — прошептала она, ощущая движение его языка и чувствуя горячее желание, как в ту ночь, в библиотеке.
Лукас продолжал поцелуй, вернее, он заканчивал один поцелуй и тут же начинал целовать ее снова. Это были горячие и долгие поцелуи, потом они сменялись короткими и пылкими. Потом становились дикими и безудержными. В голове ее стало пусто, она еле стояла на ногах, не замечая, как он распахнул ее корсаж и обнажил грудь. Она застонала, когда он наклонился и приник губами к соску.
Еще несколько предметов одежды упало на пол. Его руки ласкали ее тело, горячую кожу, гладили грудь, погружая ее в пламя страсти.
— Лукас… — повторила она, когда он поднял ее, обнаженную, и положил на постель, потом поднялся и снял свою одежду.
Высокий и мускулистый, он стоял над ней. Ее взгляд скользнул по поджарому животу и уперся в его воспрянувшую плоть.
— Никогда не верь, что я не хочу тебя, — сказал он, нависая над ней. — Я ни к кому не испытывал такого желания, как к тебе.
