К концу следующей недели Хизер уже занималась своими повседневными делами, как будто ничего не изменилось. В душе у нее по-прежнему царила мучительная пустота, однако внешне она оставалась спокойной и собранной. Или ей так казалось.
– А я знаю, что случилось с Хизер!
Беатрис сделала это поразительное заявление после ужина, когда Артур и Кристина, встав из-за стола, отправились на прогулку.
Две пары глаз мгновенно посмотрели в ее сторону. Майлз и Виктория напряженно ждали продолжения.
Беа глубоко вздохнула:
– Я вчера заезжала к ней. Хизер дома не оказалось, – торопливо заговорила девушка. – А когда я уходила, то услышала, как одна из служанок рассказывала другой, что видела Дамиана Льюиса, спускавшегося рано утром со второго этажа.
У Виктории выскользнула из рук чашка и со звонким стуком опустилась на блюдце. Свежезаваренный ароматный чай расплескался на скатерть.
Майлз вскочил с кресла, словно рядом с ним ударила молния. Голос его загремел подобно грому, и внутри у Беа все сжалось от страха.
– Я предчувствовал, что этим все кончится! Я знал, что он подлец! Ей-богу, я убью негодяя!
– Папа, так его нет. Он уехал.
– Беа, никогда не суди о том, что не имеет к тебе отношения, – побледнев, резко сказала Виктория.
– Мама, как ты можешь говорить такое! – взвизгнула Беатрис.
Виктория украдкой бросила взгляд на рассерженное лицо Майлза, усевшегося обратно в кресло.
– Но, моя милая, – негромко заметила она дочери, – ты сама была им увлечена…
– Господи, мама, это было сто лет назад! Между прочим, и Хизер, и ты были правы: он хоть и красив, но староват. И вообще, он больше подходит не мне, – Беа посмотрела на отца, который был мрачнее тучи, – а Хизер, – договорила она едва слышным шепотом.
– Беатрис, мне откровенно не нравится все, что ты сказала, – сухо проговорил Майлз. – Я не позволю тебе говорить о сестре в таком оскорбительном тоне.
У Беа задрожали губы. Казалось, еще миг, и она расплачется.
– Да я и не пытаюсь ее оскорблять, папа! Я давно уже не маленькая девочка! Если мистер Льюис вышел из дома на рассвете, ясное дело, где он провел ночь…
– Беатрис, ты ничего не знаешь доподлинно, – резко оборвал ее Майлз.
– Ну, а если я права? – воскликнула Беа. – Я же видела их вместе! Мистер Льюис так низко склонился к ней, что я сразу подумала о возможности нежных чувств. А на днях он неожиданно уехал, и Хизер смотрит, как раненая лань… Я переживаю за нее! И мне хочется ей помочь, папа! Иначе я бы ни словечка вам не сказала!
– Ты поступила правильно, дорогая, хотя и должна понимать, что отец не потерпит никаких бездоказательных и порочащих Хизер слухов, – попыталась разрядить обстановку Виктория.
– Полагаю, что пора выяснить правду. – Майлз начал приподниматься с кресла.
Но Виктория уже была около мужа и, положив руку ему на плечо, мягко возразила:
– Нет, Майлз, сейчас мы ничего не будем выяснять. – Не обращая внимания на возмущенное лицо мужа, она решительно продолжила:
– Послушай меня, дорогой. Хизер знает, как ты ее любишь. Однако я не совсем уверена, что Хизер склонна обсуждать с кем-либо свои… отношения с мистером Льюисом, и особенно со своим отцом. – Виктория взволнованно сжала руки. – В таких делах, мне кажется, лучше разберется женщина, разве не так?
– Да. Похоже, что ты права, – сердито ответил Майлз.
Виктория улыбнулась ему и подошла к Беа.
– Беатрис, я очень надеюсь, что разговор этот не получит продолжения.
– Конечно, мама, – опустив глаза, подавленно ответила девушка.
Через неделю после родов Бриджит, Хизер снова приехала к семейству Мак-Тэвиш. К счастью, повитуха тогда вернулась домой уже на следующий день, так что за Бриджит было кому ухаживать. Хизер была рада возвращению повитухи, потому что просто-напросто боялась встречи с Бриджит.
Она не сразу решилась на эту поездку, и прежде всего из-за непроходящего чувства вины, но, в конце концов, Хизер убедила себя, что несчастье произошло не по ее оплошности.
Для обеих женщин свидание стало одновременно и радостным, и горестным. Они, крепко обнявшись, снова рыдали по умершей малышке. Бриджит чувствовала себя неплохо и последние несколько дней уже вовсю занималась домашними делами. Хизер, как могла, утешала Бриджит, пытаясь убедить ее в том, что еще не все потеряно, что на все воля Божья и у нее будет еще ребенок. Но Бриджит уже не верила в чудо.
Вернувшись в Локхейвен и подъезжая к конюшне, Хизер заметила на выгоне кобылу Виктории. Хизер вовсе не хотелось ни с кем говорить, но она прекрасно понимала, что надо скрыть свое настроение и не волновать мать. Кроме того, ей следовало бы извиниться перед мамой, ведь в последнее посещение она вела себя с ней недопустимо грубо.
Виктория поднялась с дивана навстречу дочери.
– Хизер! – улыбка ее, как всегда, была лучезарна. – Как ты живешь, дорогая?
Хизер расцеловала Викторию.
– Все хорошо, мама.
– Правда? А лицо у тебя немного осунулось.
Маркус принес поднос с чаем. Хизер поблагодарила его, и обе женщины уселись на диван.
Графиня разлила чай, завела разговор о чудесной погоде, что стоит нынешним летом. Хизер отказалась от домашнего пирога с вареньем, и Виктория слегка нахмурилась:
– Но это же твой любимый!
– Просто не хочется. Я не так давно ела.
Виктория, сделав несколько глотков, внимательно посмотрела на дочь:
– Мне кажется, ты похудела, девочка. Ты мало ешь?
Хизер явно тяготилась и этими расспросами, и пытливыми взглядами матери, зная, что Виктория очень проницательная женщина.
– В конце дня у меня никогда не бывает аппетита.
Виктория аккуратно поставила чашку на полированный стол вишневого дерева.
– Послушай, Хизер, – мягко заговорила она, – мы все чувствуем, что с тобой что-то происходит, – и папа, и Беа, и я. Беа вообще считает, что это как-то связано с мистером Льюисом. Между прочим, она убеждена, что вы испытываете друг к другу нежные чувства.
Хизер показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Мамина прямота застала ее врасплох.
Пытаясь скрыть охватившую ее панику, Хизер опустила голову и неторопливо помешивала чай, от души желая исчезнуть в водовороте темной жидкости.
– Я не понимаю, отчего это пришло ей в голову, – едва слышно проговорила она.
– Вот как?
Хизер чувствовала на себе пытливый, изучающий взгляд Виктории. Она подняла голову и резко бросила:
– Перестань! Нечего меня рассматривать!
Эта неожиданная вспышка поразила их обеих. Виктория обняла дочь и привлекла к себе.
– Хизер, дорогая… я совсем не хочу вмешиваться в твои дела. Но у меня сердце разрывается, когда я вижу тебя в таком состоянии. Я не могу избавиться от ощущения, что Беа в чем-то права. Ты же вполне могла влюбиться в мистера Льюиса.
