— Ты прошла большой путь, девушка, и очень изменилась, — сказала Гуди, когда Бетани поставила на стол чайник. — Говорю не только о будущем ребенке.
Бетани засмеялась.
— Восемь месяцев назад я не могла даже вскипятить воду.
— Ты принимаешь черную патоку, которую я тебе оставила?
— Каждый день. — Бетани постаралась не морщиться, когда вспомнила неприятный вкус этого варева. Она добавила себе в чай ложечку меда, а Гуди что-то покрепче из одной своей фляжки, лежавшей в карманах фартука.
— Тебе это пошло на пользу, — заметила повитуха. — Щечки расцвели, и ребенок тоже вырос. — Она усмехнулась, вынула трубку изо рта и выпустила вверх колечки дыма. — Не удивлюсь, если ребенок родится раньше.
Бетани чуть не поперхнулась чаем. Она крепко сжала Чашку, стараясь унять дрожь в руках.
— Ребенок должен родиться через пять недель.
Загорелой рукой Гуди погладила руку Бетани.
— Успокойся, не надо волноваться из-за этого. Такое не раз случалось.
— Но со мной этого не должно произойти.
Гуди откинулась на спинку стула и выпустила дым изо рта.
— Кажется, понимаю, в чем дело. Ты вышла замуж восемь месяцев назад за человека, который ухаживает за твоими лошадьми. Его беспокоит, что другие начнут считать, сколько прошло месяцев, да?
— Нет.
Бетани изучала поверхность соснового стола. Если говорить правду, то ее это совсем не волновало. Сплетни в гостиных и перешептывания в церкви совсем не тревожили ее. Ее волновало мнение только одного человека. Она знала, что Эштон считает месяцы не хуже городских сплетников, но на уме у него совсем другое. Если ребенок родится раньше срока, он по-прежнему будет сомневаться в ней.
— Тогда что еще тебя тревожит?
Гуди внимательно смотрела на нее. Бетани отвела взгляд и посмотрела в окно, где Эштон продолжал играть с Глэдстоуном.
— Так вот в чем дело. Он, что ли? — Бетани молча кивнула головой. — У тебя был другой мужчина до него? — Она смотрела на Бетани немигающим взглядом темных глаз, не выражая никакого осуждения.
— Нет, — быстро ответила Бетани. — Но Эштон думает… — голос ее замер, щеки горели.
— Боже мой, девушка. Ты же разговариваешь с Гуди Хаас, а не с женой священника. Можешь рассказать мне все, что тебя волнует.
— Он не верит в мою девственность во время первой брачной ночи. — От стыда голос ее перешел в шепот. Она не смела поднять глаз. — Я мало разбираюсь в подобных вещах, но тогда не было… затруднений, не было боли.
— Разве Бог создал всех женщин одинаковыми? Почему такая высокая здоровая девушка, как ты, которая все время ездила верхом, как мужчина, должна испытывать боль?
Бетани повеселела.
— У него не будет сомнений, если ребенок родится в срок, через пять недель.
Бетани поднялась и прошлась по кухне, чувствуя, как взгляд повитухи неотступно следует за ней.
— Сомневаюсь в отношении пяти недель. Кажется, ребенок немного опустился.
Бетани положила руки на живот, как бы оберегая его.
— Твой муж должен верить тебе, а не заниматься подсчетом.
Мисс Абигайль Примроуз, прогуливаясь с Бетани по Теймз-стрит, никак не ожидала, что к ее ногам упадет пачка листовок, еще пахнущих свежей типографской краской.
— Извините, пожалуйста.
Седовласый мужчина среднего роста, без шляпы и пальто, наклонился и поднял ее. Мисс Абигайль посмотрела на него суровым взглядом.
— Сэр, вы испачкали подол моего платья.
Взгляд, который столько раз заставлял Бетани смущаться, когда она училась в колледже, не произвел особого впечатления на Финли Пайпера.
— Я бы с удовольствием почистил ваше платье, мэм, но… — он засмеялся, показывая перепачканные краской руки.
Мисс Абигайль сверкнула глазами, ее ноздри гневно расширились, когда она прочитала заголовки.
— Не стоит, сэр, — со сдерживаемым гневом произнесла она. — Мое платье не такое уж грязное по сравнению с преступными листовками, которыми вы пичкаете умы людей.
Отвесив преувеличенно вежливый поклон, он поднял вверх палец:
— Пардон, ваша светлость, понятия не имел, что получил удовольствие запятнать благородную тори, — и удалился небрежной легкой походкой.
Бетани сомневалась, чтобы кто-нибудь так обращался с мисс Абигайль, — скорее всего, нет. Тугой лиф ее платья то поднимался, то опускался, на безупречных щечках появились два красных пятна.
— Кто этот человек? — строго спросила она. Бетани стоило большого труда, чтобы не улыбнуться.
— Мистер Финли Пайпер, — объяснила она. — Печатник по профессии.
— И мятежник по призванию, как я догадываюсь.
Бетани взяла под руку мисс Примроуз и повела ее по улице.
— Давайте выпьем чаю в «Хэскел Хаус». Я так рада вашему возвращению в Ньюпорт.
— Возможно, пробуду здесь некоторое время. Успокаивает то, что флот адмирала Хау направляется в Нью-Йорк, и беспокоят мятежники, копающие траншеи в Лонг-Айленде и Манхаттене, — видимо, предполагают долго держать оборону.
Они сидели за столиком, сервированным дорогим хрусталем: в тонкой узкой вазе стояла нераспустившаяся белая роза, слегка дрожавшая, когда официант разливал для них чай — его подавали здесь только лучших сортов, чаще — индийский. Мисс Абигайль и Бетани наслаждались им, а приглушенный женский разговор вокруг них перешел почти в шепот. Бетани делала вид, что не замечает взглядов Мейбл Пирс и миссис Джозеф Вэнтон, притворялась, что не слышит возмущенный шепот Джулии Крэнуик и Мерси Томпсон. Мисс Абигайль, наоборот, мерила всех их немигающим взглядом, пока любопытные посетительницы чайного зала с досадой не отвели глаза.
— Какие плохие манеры, — заявила она, накладывая себе засахаренные фрукты. — Наверное, придется изменить свое мнение об обществе Ньюпорта — оно не настолько приятное, как мне казалось раньше.
— Но согласитесь, что у них есть причины так внимательно нас рассматривать. — Бетани любовно посмотрела на свой огромный живот.
— Я всегда считала глупостью, что беременные Женщины не должны показываться в обществе. Это же не заразная болезнь, когда необходима изоляция. Нет ничего очаровательнее женщины, ждущей своего первого ребенка. Сколько тебе еще осталось, Бетани?
— Четыре недели. — «И ни дня больше», — подумала она.
— У тебя наладились отношения с мужем?
— Да, стали гораздо лучше.
— Но не так, как тебе хотелось бы.
— Возможно, мне хочется слишком многого. А может быть, то, чего хочется, не существует.
— И это тоже глупость.
Бетани восхищалась чувством юмора мисс Абигайль, ее поддержка очень помогала ей.
