— А ваши родители были любящими? — и мгновенно сжалась.
Он был незаконнорожденным сыном герцога, и в какой-то момент его отправили подальше, потому что он и законный сын герцога были поразительно похожи.
— Нет, — коротко бросил он, и Белла не удивилась ни его ответу, ни той сдержанности, с которой он говорил потом. Рассказав о детских играх, он затем снова перевел разговор на нее. — Уверен, что своим непослушанием вы иногда добивались родительского внимания.
— К сожалению, да, — не могла не усмехнуться Белла, — но я научилась держаться на безопасном уровне их терпения, или, возможно, они просто устали от меня. Мои старшие сестры вели себя как положено.
Разговор естественно перешел к Афине, жившей в Мейдстоне, а потом к воспоминаниям о «Черной крысе». И каждое слово, каждая подробность вызывали у Беллы все более глубокие эмоции, которые только причиняли боль.
— У вас и сейчас с собой кинжал? — спросила Белла.
Он вытянул правую руку, так что Белла увидела у запястья рукоятку, а потом вытащил кинжал левой рукой. Левша. Белла рассказала ему о своем пистолете, о том, почему приобрела его, и достала, чтобы показать.
Вскоре они подъезжали к Лондону; длинное путешествие прошло в нескончаемом и, как казалось, непринужденном, разговоре, хотя Белла понимала, что ее спутник хранит секреты. Но она не могла жаловаться, ведь у нее самой их было не меньше.
Когда экипаж загрохотал по мощеным улицам, Белла со страхом Подумала о том, чтобы хоть на короткое мгновение вернуться к своей фальшивой жизни. У нее возникло искушение рассказать капитану Роузу о леди Фаулер и попросить у него совета. Но, к ее счастью, он вернулся к делу ее брата.
— Я наведу в Лондоне справки о притонах в Оксфордшире. Не думаю, что вам известны какие-либо.
— У меня была жизнь совершенно иного рода, — вырвалось у нее.
— Мы заставим его заплатить.
Грустно глядя ей в глаза, он коснулся руки Беллы.
Они оба были без перчаток, и она ощутила приятное тепло, а затем он длинными пальцами сжал ее пальцы, усилив что-то, что было не просто физическим теплом, — что-то, от чего ей стало труднее не раскрыть каприз своего сердца.
— Я торжественно обещаю отомстить за вас, — сказал он и поцеловал кончики ее пальцев.
Теперь экипаж стал совсем тесным, малейшее движение — и они окажутся достаточно близко, чтобы поцеловаться.
Но капитан отодвинулся, и Белла пришла в себя: несомненно, у него на уме вообще не было никакого поцелуя.
Они погрузились в молчание и не разговаривали, пока не доехали до гостиницы «Георг», где должны были оставить коляску.
Белла надеялась, что он уйдет и она наймет портшез, но он, разумеется, этого не сделал. Пока он провожал ее к дому, Белла волновалась.
Однако он не попросил разрешения войти, а просто дождался, пока она открыла дверь и, обернувшись, помахала ему.
Он отвесил поклон в своей невероятно элегантной манере.
В доме было темно и тихо, и Белла надеялась незаметно проскользнуть в свою спальню, но через перила верхней площадки лестницы выглянула голова в простом чепце, освещенная дрожащим пламенем свечи. Китти, видимо, держала в руке кочергу, но затем бросилась вниз, рискуя запутаться в ночной рубашке и сломать себе шею.
— О-о, мисс! Слава тебе Господи, с вами ничего не случилось!
Белла едва не задохнулась в объятиях.
— Со мной все в полном порядке, — освободившись, солгала она.
— Но вас так долго не было!
— Прости, Китти, — вздохнула Белла, — но у меня есть важное дело и утром я опять уеду. Поэтому позволь мне поспать.
— Опять уедете? — У Китти задрожали губы, словно она вот-вот заплачет, но горничная все-таки взяла себя в руки. — Как скажете, мисс. Но я пойду принесу вам горячей воды. Камин в вашей комнате горит, мисс. Мы каждый день ожидали вашего возвращения.
Белла поднялась по лестнице, с ужасом думая о еще одном путешествии.
Даже с капитаном Роузом.
С Калебом.
По какой-то причине она не могла думать о нем как о Калебе.
Лучше вообще не думать о нем.
Торн шел к дому по темным и опасным улицам Лондона в компании одинокого факельщика. Ему необходимо было подумать.
Белла Барстоу — его герцогиня. Нелепость, но, однажды возникнув, идея пустила корни.
Оставалась только… репутация Беллы.
Она служила препятствием, потому что люди жестоки, особенно к тем, кого считали самозванцами, и некоторые могли отнестись к ней еще бесчеловечнее из-за того, что ей повезло. С другой стороны, в высших кругах терпимее относились к грешкам, и его герцогская мантия могла покрыть большинство изъянов.
Робин и Кристиан ее примут.
Подойдя к Айторн-Хаусу, он рассердился на себя. Все это было похоже на сценарий какой-то дурацкой пьесы, но ему хотелось посмотреть, сможет ли он добиться Беллы Барстоу как простой морской капитан, а не как герцог Айторн.
Белла старалась не вспоминать касание их голых рук и прикосновение его губ к ее пальцам.
Она думала, что тревожные мысли снова не дадут ей спать, но следующим, кого она увидела, была Китти, которая трясла ее, чтобы разбудить.
— Принесли посылку, мисс, поэтому я решила, что лучше разбудить вас.
— Посылку? — Белла повернулась и протерла заспанные глаза. — Который сейчас час?
— Почти девять, мисс.
Белла резко села, помня, что обещала быть готовой к десяти отправиться в дорогу.
— Воду, завтрак, — распорядилась она. — И собери все те вещи, что я купила в магазине тряпья. — Она взяла коробку, которую держала Китти.
Белла нашла в ней белокурые волосы и, осторожно достав их, поняла, что это парик.
Развернув лежавшую под ним записку, она увидела уверенный почерк, только слегка корявый, как и можно было ожидать.
«Дорогая мисс Барстоу, буду у вашего дома в десять утра с коляской. Вы упомянули о парике, но есть ли он у вас?
Ваш слуга
капитан Роуз».
У нее, конечно, был парик, но белокурый выглядел намного лучше, чем неестественно черный, который капитан Роуз мог узнать, если присутствовал на том маскараде, нарядившись пастухом. Так что подарок оказался кстати.
Глядя на все свои платья, которые разложила Китти, Белла задумалась, стоит ли надевать то нарядное, в котором она ходила в «Козерог». Нет. Он опять не мог его узнать. Прекрасно, решила она, тогда снова скромное коричневое, оно практично для пыльного путешествия.
Сев за туалетный столик, Белла расчесала и собрала волосы, а потом закрепила на них белокурый парик. Он выглядел совершенно естественно и уже изображал скромную аккуратную прическу, которая никогда не привлечет внимания — скорее строгую, а на самом деле наводящую тоску, — а к тому же делал ее кожу тусклой.
