Ни одна из подруг не встречалась с Дуайтом.
Однако всякий раз, когда Рой видела афишу с изображением Вэна Джонсона или слышала меланхоличную песню в его исполнении, у нее щемило сердце и казалось, что старая рана открылась. Она не считала нужным осуждать Дуайта или Алфею. Тот эпизод укрепил в ней убеждение, что Рой Элизабет Уэйс родилась с каким-то генетическим дефектом и не создана для любви.
Тем не менее сейчас, когда круг общения Рой расширился, она приобрела популярность у старшеклассников из числа тех, кто либо не знал о ее репутации, либо намерен был этой репутацией пренебречь.
В один из ветреных ноябрьских дней Алфея отвезла Рой домой и заявила:
— Я буду заниматься с репетитором.
— Ты? Алфея — что означает гений — Каннингхэм? А почему?
Алфея смотрела вдаль, на огоньки машин.
— Я покидаю священные стены школы Беверли Хиллз.
— Бросаешь школу? А тебе разрешили?
— Если не разрешат, мать все устроит.
— Алфея, остался всего неполный последний семестр.
— Все уже решено.
— Но мы еще увидимся с тобой?
— Почему бы нет?
Рой вылезла из машины. Ветер рвал юбку, а она смотрела на удаляющийся фургон с надписью Большая Двойка, пока тот не исчез за поворотом. Ею овладела гнетущая, безысходная печаль. Было такое впечатление, что какое-то вверенное ее попечению живое существо вдруг умерло.
Она позволила их дружбе умереть.
Мрачным декабрьским вечером Мэрилин, Би-Джей, Рой и Нолаби, все в торжественных вечерних туалетах, вместе с Джошуа подкатили в лимузине к Китайскому театру Граумена.
Полицейские сцепили руки, пытаясь удержать возбужденных поклонников, которые набрасывались на каждый прибывающий автомобиль. Во дворе, который видел многих знаменитостей, Мэрилин попросили сказать несколько слов для радио. Она тихо произнесла в микрофон:
— Все дело в романе. Я ничего не смогла бы, не будь замечательного романа Линкольна Ферно.
Ведущий некоторое время молчал. Наступила пауза, во время которой Мэрилин неподвижно стояла в сверкающем белом открытом платье, которое, как скоро узнает любой читатель колонки сплетен, было сшито из парашюта, подаренного ей утонувшим морским летчиком.
Затем она положила ладонь на руку Джошуа, и он проводил ее в зал.
Мэрилин Уэйс вошла в театр Граумена просто красивой девушкой, о которой в газетах было написано необычно много, но это еще ничего не значит до тех пор, пока потребитель не выложит деньги за то, чтобы ее увидеть.
Вышла она уже как Рейн Фэрберн, как звезда, чей кассовый успех не уступал успеху других молодых кинозвезд — таких, как Лорен Баккал, Дженнифер Джоунз, Жан Крейн, Джун Эллисон.
Восемнадцатого декабря, спустя три дня после премьеры, весь день лил дождь. Улицы в центре Беверли Хиллз, идущие с севера на юг, превратились в бурные реки, глубина которых достигала колен.
Ливень на короткое время прекратился, когда Рой возвращалась из школы с Хейди Ронолетти и Жанет Шварц. Разговор шел об одежде для выпускного вечера.
— Рой, ты обязательно должна пойти со мной, — просительным тоном говорила Хейди, плоскогрудая девица с живыми карими глазами и темными, слегка вьющимися волосами; она специализировалась по математике. — Когда я иду в магазин с матерью, она обязательно уговорит меня купить самое занудное платье.
— Верно, Рой, — писклявым голоском поддержала подругу Жанет. — Ты хорошо соображаешь, что кому идет.
— Ну да, кто не клюнет на лесть, — пошутила Рой. — Ладно, давайте походим вместе во время каникул.
Когда девушки попрощались с ней и свернули на Бедфорд-драйв, лицо у Рой стало задумчивым. С недавних пор стало ясно, что Уэйсы располагают средствами для того, чтобы она могла поступить в Калифорнийский университет. Ее новые приятельницы уже определились и выбрали традиционные для женщин специальности — преподавание либо работа в социальной сфере. Ничто из этого Рой не привлекало.
Внезапно пришло решение.
Она станет работать в области моды.
Рой не была модницей. Тем не менее новое платье значило для нее гораздо больше, чем для большинства девчонок, ведь оно было альтернативой этим кошмарным подержанным вещам.
У меня нет художественного таланта, как у Алфеи, рассуждала она, поэтому модельер из меня не получится. Рой повернула голову. Сквозь сетку моросящего дождя сверкала витрина магазина одежды. Розничная торговля, подумала Рой. Я сильна в математике, можно закончить курсы бухгалтеров и делопроизводителей. А с таким дипломом я смогу стать заведующей секцией или даже управляющей.
Рой радостно вдохнула промытый дождем воздух и подумала: нашла! Я нашла свое призвание!
Она перемахнула через заполненную водой канаву и помчалась домой сказать об этом Нолаби.
Подходя к дому, она вспомнила Дуайта — и сердце у нее сжалось. Дуайт, Дуайт…
Рой выздоравливала медленно. Хотя она и сумела осознать, что с ее стороны это было детское увлечение, а со стороны Дуайта — всего лишь стремление удовлетворить сексуальное желание, она не могла так быстро отречься от предмета своей привязанности — не позволяло природное упрямство, свойственное и двум другим женщинам семьи Уэйсов.
Рой открыла переднюю дверь, которая никогда не запиралась. Поскольку ее никто не поприветствовал, она решила, что матери нет дома. Переобувшись, она пошла на кухню, чтобы приготовить себе еду.
Нолаби сидела за столом, устланным вырезками из рецензий на «Остров». Руки ее бессильно лежали на столе, опущенная голова конвульсивно вздрагивала. Тело Рой мгновенно похолодело — даже больше, чем промокшие ноги. Внезапно она решила, что с сестрой произошла такая же трагедия, как и с отцом.
— Мама, что-нибудь с Мэрилин?!
— Она только что звонила из Юмы. — Нолаби подняла голову. От слез оспинки на ее лице стали заметны еще больше.
— Из Юмы? Но ведь это место, куда люди едут, чтобы…
— Она сбежала с этим человеком. — Нолаби была не в силах сдержать рыдания. — У ее ног мог быть миллион поклонников, она могла выбирать из молодых, а она вышла замуж за него!
Страх отпустил Рой.
— Ты имеешь в виду мистера Ферно? Но, мама, ведь он тебе нравится!
— Я хотела подарить весь мир моей красавице-девочке, — всхлипывая, проговорила Нолаби. — А не старика…
— Но ведь это кошмар! — воскликнула Би-Джей.
— Би-Джей, я знаю, что ребенку этого не понять, но быть родителем вовсе не означает не иметь никаких эмоциональных потребностей.
— Ну да, уж об этом мы оба — Линк и я — знали. Знала об этом и мама, и весь свет!
