Брейдентон чувствовал себя весьма неуютно.
— И что я скажу брату моей жены, милорд? — воскликнул он. — Что, поскольку вы считаете это негуманным, он должен потерять средства к существованию?
К счастью, Меррик и Грейсон нашли поддержку в других кварталах, и это весьма удивило Грейсона. Лорд Таунсенд долгое время был горячим приверженцем британской работорговли, но недавно изменил точку зрения. Он приплыл из Вест-Индии на рабовладельческом корабле, и то, что ему довелось повидать, радикально изменило его взгляды.
— Пожалуйста, скажите, как я могу помочь, — заявил он. Кроме помощи Меррику и повседневных дел, Грейсон устроил завтрак для Благотворительного общества женщин, которое организовали его мать и сестры для того, чтобы познакомить его с несколькими дебютантками.
Дебютантки шествовали по залу в изысканных зимних нарядах. Грейсон с трудом удерживал в голове их имена. Мисс Кейстоун, мисс Шетланд, мисс Брукс… Мисс Огаста Фсллоуз была особенно дружелюбна. Грейсону казалось, что каждая из них надеялась произвести на него впечатление, каждая желала стать его законной женой. Однако он не мог думать ни о ком, кроме Кейт. Через час сияющие лица дебютанток начали тускнеть, и еще до того, как был подан завтрак, все девушки стали походить на Диану, все смотрели на него так, словно он был средством для достижения их цели.
Ни одна из них не смотрела на него так, как смотрела Кейт — не строя никаких иллюзий и планов на будущее. Она просто наслаждалась его компанией.
Грейсон не считал, будто Диана не получала удовольствия от общения с ним, но их связь рождала тревогу. Возможно, именно этот момент риска и привлек его в самом начале. Сейчас Грейсон испытывал тягостное чувство. Он не мог понять, когда появилось это тягостное ощущение, то ли внезапно, так же как и чувство к Кейт, то ли оно заползало в его сознание исподволь и постепенно.
Тем не менее, когда Диана прислала вторую записку, умоляя его прийти к ней, он из чувства уважения и ответственности направил ей согласие. Однако прежде он нанес визит принцу Уэльскому.
Джордж обрадовался. Он находился в комнате, где хранилась коллекция из тысяч деревянных солдатиков, с помощью которых он любил устраивать учебные баталии. Он как раз выстраивал ряды кавалерии, когда к нему впустили Грейсона.
— Грейсон! — радостно воскликнул он. — Как приятно видеть тебя!
Они поболтали о городских новостях. Джордж спросил, слышно ли что-нибудь от Ламборна, против которого принц имел большой зуб. Грейсон заверил, что ничего не слышал. Они поговорили о расследовании, и Джордж снова предсказал, что король проявит здравый смысл и примет решение о разводе.
— Очень скоро это безобразное дело завершится, и я смогу следовать велениям своего сердца, — заявил он.
— Между прочим, — как можно небрежнее сказал Грейсон, — я думаю, что вы знаете, что наша общая подруга слегла в постель по причине лихорадки?
— Что? — вскинул голову Джордж. — Когда? Насколько это серьезно?
Грейсон, прибегая ко лжи, чувствовал себя весьма неловко. Но его желание побыть с Кейт было гораздо сильнее, чем желание оставаться тем человеком, каким его воспитали — правдивым и прямым. Честным.
— Просто зимняя лихорадка, не более того, — пояснил он, глядя в окно. — Врач утверждает, что через несколько дней она полностью поправится, но сейчас ей надо оставаться в постели и отдыхать.
— Я поеду к ней.
— На вашем месте я бы не стал этого делать, ваше высочество. Болезнь заразна.
— О! — только и смог произнести Джордж.
— Может быть, ее взбодрит какой-нибудь подарок? — предположил Грейсон. Что он творит? Каким лжецом становится? Он не только лжет принцу, он еще и усугубляет свой обман.
— Да, конечно, — согласился принц. — Книги. Прикованные к постели больные любят книги. Как ты думаешь, она читает по-французски?
Джордж имел смутное представление о Кейт. Он знал только о ее красоте и хотел лишь одного — уложить красавицу на ложе; именно это помогло Грейсону заключить, что то, что он делает, не такое уж зло.
— Нет, думаю, что не читает.
— В таком случае журналы мод, — решил Джордж. — Как долго мне придется держаться вдалеке от нее?
— Для полной безопасности — неделю.
Кажется, Джордж с этим согласился, ибо перешел к разговору на другие темы. Грейсон вскоре ушел, испытывая неловкость от своего нового предательства и чувства вины.
Зато с Дианой он вознамерился быть предельно честным. Однако когда Милли открыла дверь для прислуги и проводила его в комнату, он почувствовал себя весьма неловко.
Милли молча шла впереди, ведя его знакомой дорогой в комнаты Дианы. Служанка постучала в дверь Дианы условным стуком и открыла ее. Грейсон переступил через порог; Диана стояла перед камином в сорочке и халате, ее черные волосы были заплетены в косу. Когда Милли закрыла дверь за Грейсоном, Диана бросилась к нему, обвила руками и стала горячо целовать.
Грейсон тоже поцеловал ее, однако бессознательно попытался отстранить ее, в конце концов, она подняла голову и заглянула ему в глаза.
— Дорогой, что случилось? Я чем-то огорчила тебя?
— Нет, — ответил он, поспешно покачав головой. — Нет, нет, я… Я прошу прошения, Диана. — Он взял ее руку и поцеловал пальцы.
Диана заморгала, затем опустила голову.
— Я не понимаю, — просто сказала она. Затем вдруг выдернула руку. — Я не видела тебя почти месяц, и ты встречаешь меня вот таким образом?
— Я понимаю…
— Нет, ты не понимаешь, Грейсон. Если бы ты понимал, ты пришел бы ко мне! Ты не вынес бы такой долгой разлуки!
— Диана! — твердо произнес он. — Ты ведь знаешь, что не все в нашей власти. Ты не ожидала возвращения Чарлза в Лондон…
— Он в Бате уже несколько дней, а ты только соизволил прийти ко мне!
Грейсон нахмурился. Она была в ярости, однако Грейсону нечем было ее успокоить. Он не знал, что сказать. Второй раз за день он чувствовал себя виноватым. Он вообще не мог припомнить, когда в своей жизни испытывал чувство вины, за исключением первых дней связи с Дианой, когда понял, что наставляет рога Юстису. Но затем ему удалось смягчить чувство вины осознанием того, что в высшем свете это было скорее правилом, чем исключением, в особенности когда браки заключались ради титулов и привилегий, а не по любви. Конечно, любовь тоже случалась, но чаще всего ее не было, и завести любовницу грехом не считалось.
Даже Юстис позволял себе развлечения на стороне, и все об этом знали.
Однако сейчас чувство вины было гораздо глубже. Грейсон предал Диану. Едва ли он мог представить, что способен на подобное, однако… однако существовала Кейт. С Кейт все было как-то иначе, было что-то такое, что вынуждало его совершать такие поступки, на какие, как ему казалось, он вообще не был способен.
